– Как пожелаете.

У двери Холидей застегнул пальто и вышел в прохладную колорадскую ночь. «Священная корова» располагалась на Третьей улице, в трех кварталах от салуна «Монарх», и он решил срезать полквартала – пройти переулком. Там его поджидала гигантская змея, футов десять в длину. Холидей сразу догадался, кто это, и потому терпеливо ждал, пока гад поднимется на хвосте и обернется воином апачей в одежде из оленьих шкур.

– Гоятлай передает тебе привет, белоглазый.

– У меня глаза налиты кровью, – ответил Холидей. – Что нужно Джеронимо?

– Гоятлай напоминает, что в Тумстоуне вы заключили сделку.

– Ну, заключили, – признал Холидей. – Однако то дело закончилось, и я так понимаю, мы снова в опасности. Что на сей раз?

– Ничего.

– Так мне просто запомнить, что в Тумстоуне мы заключили уговор на пару дней?

Последние слова он произносил уже в пустоту.

2

Сначала Холидей собирался в «Монарх», но после встречи с оборотнем изменил курс и направился к крупному зданию, облицованному сверхпрочной латунью, что стояло рядом с магазином Шейла. Холидей остановился у входа и, глянув на электрическую вывеску «Промышленное предприятие “Бантлайн”», подумал: «Бантлайн, должно быть, переживает, что все в округе зовут предприятие лабораторией Эдисона». У парадной двери на земле растянулся шелудивый пес. Холидей долго смотрел, как он грызет кость, однако животное так и не обернулось очередным посланником Джеронимо. Оно лишь с любопытством взглянуло на дантиста и вернулось к лакомству.

Подходя к двери, в неуязвимой поверхности которой отражался свет вывески, Холидей краем глаза приглядывал за собакой. И простой пес – даже не оборотень – может испугаться и цапнуть за ногу. Впрочем, этот решил, что кость – куда вкуснее, чем полуживой дантист и картежник.

– Друг или враг? – спросил голос, не принадлежащий ни Томасу Эдисону, ни Неду Бантлайну.

– Смотря кто спрашивает, – настороженно ответил Холидей, пальцами поглаживая рукоять револьвера.

– Я – одно из охранных устройств, созданное и установленное владельцами данного сооружения, – произнес голос.

– Тогда я друг.

– Подойди ближе, друг, я должно тебя опознать, – на двери блеснула и засветилась неприметная доселе линза.

– Том, черт подери, у меня от холода яйца звенят! – прорычал Холидей. – Хочешь, чтобы я тут до рассвета торчал?

Эдисон в ответ от души рассмеялся и приказал двери открыться.

– Добрый вечер, Док, – поприветствовал Холидея вышедший на порог изобретатель. – Я проверял новейшее дополнение к системе безопасности. Проходи, – улыбаясь, пригласил он друга.

Холидей обошел пса и за Эдисоном проследовал в кабинет – обшитую деревом комнату, где всюду: на столе, на верстаках – лежали книги и записки; записки же висели, приколотые к стене, валялись, смятые, на полу.

– Том, а где твоя рука? – резко встав, спросил Холидей.

Эдисон взглянул на культю, что осталась от родной конечности.

– Нед забрал ее на доработку.

– Она и так вращается, режет металл, взвешивает материалы не тяжелее унции, способна поднять всех Эрпов разом и может, наверное, револьвер выхватить быстрее меня. Чего еще тебе не хватает?

– Она хорошо проводит электрический ток, а это в некоторых экспериментах грозит мне смертью. Я замучился снимать и надевать протез всякий раз, когда работаю с положительными и отрицательными зарядами, вот Нед и решил уменьшить его проводимость.

– Сегодня я повстречал одного британца. Думаю, тебя надо с ним познакомить. Он бы с радостью воспел тебя в пьесе. Ну, – цинично усмехнулся Холидей, – руку твою точно воспел бы.

– Мистер Уайльд?

– Я уже думал спросить, как ты догадался… и вспомнил, что в Лидвилле сейчас других писателей нет.

– Я бы сказал, драматургов, – уточнил Эдисон. – Мисс Энтони написала парочку сильных статей. Я надеюсь познакомиться и с ней, и с мистером Уайльдом, пока они в городе.

– Хочешь поболтать с мистером Уайльдом – приходи в «Монарх». Он скоро туда наведается.

– Не выйдет, – печально произнес Эдисон и поднял культю. – Через час у меня… как бы это сказать… примерка.

– Смотри сам, – пожал плечами Холидей.

Эдисон прошел к себе за стол и, присев, указал Холидею на стул с мягкой обивкой. Холидей устроился напротив Эдисона.

– Итак, дружище, чем обязан столь лестному визиту?

– Ты, случайно, не связывался с Джеронимо или его воинами? – спросил Холидей. – Перед отъездом ничего им не обещал? Не оскорбил кого из них?

– Не обещал и, надеюсь, не оскорбил, – нахмурившись, ответил Эдисон. – Если ты помнишь, это ведь Римский Нос нанял Курчавого Билла Броциуса убить меня, и Броциус отстрелил мне руку. Апачи здесь ни при чем, Нос – из южных шайенов.

– Вот и хорошо, – сказал Холидей.

– Хорошо?

– По пути сюда я встретил посланника Джеронимо. Выходит, шаман апачей знает, что я здесь, и следовательно, в курсе, что вы с Недом тоже в Лидвилле.

– Чего он хотел?

– Будь я проклят, если знаю.

– Так воин Джеронимо просто подошел к тебе и сказал: «Привет, Док», – а после удалился? – иронично спросил Эдисон.

– По сути, да, – задумчиво произнес Холидей. – Он напомнил, что в Тумстоуне мы с Джеронимо заключили сделку, которая в итоге так и не выгорела. Не успел я спросить, чего старая сволочь желает на сей раз, как воин испарился. Надоели мне эти шаманы со своей магией, – скривился Холидей, – никак не привыкну к ней. Дождутся, что натравлю на них нашу армию.

– Пустые угрозы, – заметил Эдисон. – Именно магия шаманов не дает Соединенным Штатам продвинуться за Миссисипи, и за поиски средства борьбы с этой магией мне платит правительство.

– Джеронимо знает, потому я и пришел к тебе. Хочу предупредить: он пронюхал, что ты здесь.

– Ну, об этом он знал и вчера, и еще неделю назад. Предположим, у него есть иные причины обратиться к тебе.

– Обращался бы он другими способами, – раздраженно пожаловался Холидей. – Терпеть не могу, когда у меня на глазах огромные змеи превращаются в краснокожих бандитов.

– Пожелай Джеронимо твоей смерти, ты уже был бы мертв, – сказал Эдисон. – На твоем месте я бы подождал, пока он не изъявит свою шаманскую волю. Ты ведь не собираешься покидать город?

Холидей покачал головой.

– Я здесь до истечения срока.

– Какого срока? – не понял Эдисон.

– До конца дней моих, – печально пояснил Холидей. – Нет бы им построить клятый санаторий пониже на пару тысяч футов. От простой ходьбы я задыхаюсь, высунув язык, как собака после хорошей пробежки.