— Вы свободны, Боулс, — промолвил граф.

— Спокойной ночи, милорд. Поклонившись, дворецкий покинул кабинет.

Марсия зевнула.

— Папа, сейчас слишком поздний час для твоей лекции. Я знаю, ты недоволен, что я отказала Джорджу, но я не могла не отказать ему.

— Что ты хочешь этим сказать? Я вынужден повторить, у тебя не будет более удачного варианта. К тому же у него лучшие конюшни в Англии.

— Я с тобой согласна, папа, но, к сожалению, мне пришлось бы выйти замуж за его скакунов, а не за него.

Граф, сидевший за рабочим столом, гневно ударил по нему кулаком.

— Ты пытаешься обернуть все в шутку, Марсия, но, по правде говоря, я не вижу в этом ничего смешного. Рано или поздно тебе все равно придется выйти замуж, и я убежден, что Бакстед наиболее подходящая для тебя партия.

— А я убеждена в обратном, — не сдавалась Марсия. — И как мы разрешим этот вопрос?

— Но это же просто неумно. Я позволял тебе отвергать одного молодого человека за другим, начиная с того виконта, когда тебе было восемнадцать. Еще тогда я думал, что совершаю ошибку.

Марсия стояла на цыпочках, пытаясь получше разглядеть свое отражение в зеркале над камином.

— Я никак не могу понять, папа, почему ты стараешься как можно быстрее от меня избавиться. Мне так хорошо с тобой, и у нас так много общих интересов.

Лицо графа смягчилось.

— Мне тоже хорошо с тобой, но ведь рано или поздно тебе придется выйти замуж, и, думаю, не стоит до такой степени потрафлять злым языкам, с удовольствием болтающим о том, что твои лучшие годы проходят, а я все уменьшаю и уменьшаю твои шансы, оставляя дочь при себе.

Марсия звонко рассмеялась.

— Естественно, они будут сплетничать, но разве это имеет какое-либо значение? Они просто завидуют, что у тебя такая дочь, и злятся, потому что ты не женился вновь после смерти моей матери.

В комнате воцарилась тишина.

— Ты знаешь, как сильно я тосковал по твоей матери, — наконец произнес граф. — Никто не смог бы заменить мне ее.

— Да, папа, я знаю. Именно поэтому я старалась уделять тебе как можно больше внимания.

Выйдя замуж, я должна буду уделять много времени своему супругу, что скажется на тебе. Граф поднялся из-за стола.

— Ты снова обвела меня вокруг пальца. Но тебе прекрасно известно, что выбор мужа будет лежать не на тебе, а на мне, и для такой семьи, как наша, это нормально.

— Ах, папа, не начинай все сначала! — со смехом промолвила девушка. — Я слышала это сотни раз. Ты соглашался со мной, что браки по расчету — просто дикость и что почти все они закачиваются несчастьем.

— Я не говорил ничего подобного, — возразил граф.

Но Марсия неумолимо продолжала:

— И, полюбив мою мать с первого взгляда, ты пообещал себе, что никогда не будешь настаивать, чтобы я вышла замуж за нелюбимого человека.

— Но любое обещание имеет границы. Ты слишком далеко зашла. Ты не говорила мне, что Бакстед и раньше просил твоей руки. Теперь, когда я узнал об этом, ты согласишься стать его женой. На этом я считаю наш спор завершенным.

Марсия немного замешкалась, но, как бы очнувшись, с иронией изрекла:

— Сомневаюсь, что после сегодняшнего Джордж осмелится вновь предложить мне руку и сердце.

— И что же произошло сегодня?

— Он пытался поцеловать меня, говорил какие-то банальности. Он мог бы вывести из себя и святого!

— И тебя, естественно, тоже. Так что произошло?

— Я столкнула его в фонтан.

— Что ты сделала! — воскликнул граф. — Боже мой, девочка, ну почему ты вечно попадаешь в приключения?

— Ему не следовало прикасаться ко мне. Я не хотела, чтобы он целовал меня.

— Что ж, я буду страшно удивлен, если он пожелает разговаривать с тобой после такого теплого приема.

— Понимаешь, я не собиралась делать этого. Я лишь… оттолкнула его… от себя… и он поскользнулся.

— Мне можешь не рассказывать, — отрезал граф. — Ты всего лишь применила один из приемов джиу-джитсу, которым столь усердно занималась. Я знал, до добра это не доведет.

— Но ведь об этом не знает никто, кроме тебя. И мне кажется, по самолюбию бедного Джорджа будет нанесен роковой удар, осмелься он признать, что его легким прикосновением бросила в воду хрупкая девушка. Кроме того, я быстро убежала оттуда, и если кто-нибудь увидел его в фонтане, то сразу же, вероятно, подумал, что Джордж немного переборщил с напитками.

Граф всплеснул руками.

— Ты неисправима! Господи, подскажи, что мне с ней делать!

Марсия слегка придвинулась к нему.

— Просто воспринимай меня такой, какая я есть, папа.

— И не надейся! Обдумав этот вопрос, я нашел еще одно решение.

— В этом я сомневаюсь. Кстати, мне обязательно надо узнать о твоем решении сегодня? Я уже хочу спать.

— Я тоже. И тем не менее ты сама вынудила меня пойти на это — теперь пеняй на себя.

— Что ты имеешь в виду, папа?

Граф опустился в кресло.

— Сегодня я получил письмо из Франции, оно показалось мне довольно интригующим. — сказал он. — На самом деле я получил два письма, но не подумал, что они каким-то образом могут касаться тебя, — до тех пор, пока не услышал, что ты не только отказала молодому человеку с весомым положением в обществе, но и оскорбила его. Ты сделала его мишенью для насмешек, чего он, поверь, никогда тебе не простит.

Марсия пожала плечами.

— Я уже говорила тебе, мне очень жаль. Но я не толкала его в фонтан. Это была лишь необходимая самооборона.

Граф задержал дыхание, словно пытался умерить закипающую внутри ярость, — Что ж, дело сделано, и обратного пути нет. Нам придется принести извинения за то, что ты больше не покажешься в обществе в нынешнем сезоне; это будет нетрудно сделать, опираясь на письма из Франции.

— И от кого же они?

— Первое — от герцога де Рукса; он просит как можно скорее нанести ему визит и посмотреть лошадей, которые, по его мнению, могут меня заинтересовать.

Марсия поняла, о ком говорит отец. Герцог де Руке был известен лучшими беговыми лошадьми во Франции.

Отец переписывался ( ним какое-то время по вопросу разведения лошадей.

Оба владельца обсуждали возможности обмена жеребцами. Они были уверены, что смогут выращивать лошадей, которые будут побеждать как во Франции, так и в Англии.

Марсия знала, что герцог приходится дальним родственником ее отцу, поскольку жена ею прадеда принадлежала к роду Рукских.

Она никогда не видела герцога, но отец часто говорил о нем.