Александр Иванович не отличался «кряжевой» твердостью отца, но по отношению к любимой женщине, да еще при родившемся сыне, он проявил завидную непреклонность и добился-таки официальной женитьбы: в январе 1823 года состоялась свадьба. Я считаю, что подробный рассказ И.С. Тургенева в «Дворянском гнезде» о мытарствах в сходной ситуации родителей Лаврецкого во многом заимствован из биографии Ап. Григорьева: в марте 1858 года во время создания романа Тургенев несколько дней интенсивно общался с Григорьевым (дело происходило во Флоренции), и Григорьев мог подробно рассказывать писателю о своей жизни (я еще буду говорить о драматическом сюжете с изменой жены Григорьева, что тоже мог использовать Тургенев в «Дворянском гнезде»).

Несколько месяцев спустя родители забрали Аполлона из Воспитательного дома и Александр Иванович официально узаконил свое отцовство. Потом у родителей еще родились сын Николай и дочь Мария, но они прожили на свете всего по нескольку недель, так что первенец Аполлон остался единственным ребенком в семье. Потому и очень любимым. Любил родителей и Аполлон, но его значительно более поздние резкие отзывы об отце заставляют предполагать, что — хотя он ни разу в этом не признался, — возможно, подобное отталкивание объяснялось душевной раной юноши, узнавшего о своем «незаконном» рождении и о пребывании в Воспитательном доме.

Мать его Татьяна Андреевна не получила никакого образования, читала еле-еле, по складам, но была хорошей хозяйкой, лю­бящей матерью, по утрам расчесывающей волосы Полошеньке (так он именовался родителями) — даже когда он стал студентом. К сожалению, лет двадцать, до самой смерти в 1854 году ее мучила какая-то странная болезнь по нескольку дней в месяц: «глаза, в нормальное время умные и ясные, становились мутны и дики, желтые пятна выступали на нежном лице, появлялась на тонких губах зловещая улыбка». Но все же именно мать была главной в доме, на ней держалось хозяйство, добродушные и безвольные отец и сын беспрекословно ей подчинялись.

Не имея своего постоянного угла, семья Григорьевых несколько лет кочевала по Москве. Началась совместная жизнь родителей Аполлона с центра города. «Девица» Татьяна Андреевна проживала в доме вдовы А.С. Щеколдиной, который не сохранился; он стоял на углу Большого Палашевского переулка, на месте нынешнего дома № 2, и переулка Большого Козихинского. Именно в этом доме родился Аполлон. Крестили его в церкви Иоанна Богослова, расположенной между Тверским бульваром и Большой Бронной, как бы в продолжении Богословского переулка; в советские годы церковь была в ужасном состоянии, полуразрушена; ныне она восстановлена, приятно сияет новизной. По случайному стечению событий в этой церкви за 10 лет до Аполлона крестили А.И. Герцена. Крестной матерью Аполлона стала хозяйка дома А.С. Щеколдина, а крестным отцом – «квартальный надзиратель Гавриил Михайлов Ильинский».

В конце 1823-го или в начале 1824 года, возможно, из-за смерти сына Николая, родители перебрались в дом купца-раскольника И. И. Казина (Ап. Григорьев писал «Козин»), в большой двухэтажный дом, сдававшийся жильцам: кроме Григорьевых в нем жили еще чуть ли не 30 человек. Он и ныне существует (Малый Палашевский пер., 6) — почти радом с Тверской. Отсюда родители водили трехлетнего Аполлона смотреть процессию с гробом Александра I, следующую из Таганрога в Петербург, — Григорьев писал, что помнит это событие как бы «сквозь сон».

После смерти дочери Марии в 1827 году родители переехали почему-то на окраину, в Замоскворечье. Возможно, чтобы быть подальше от мест, пробуждающих тяжелые воспоминания. А может быть, их тянуло на свежий воздух, в мир садов и пустырей. Они сняли часть дома у штабс-капитанши О.Д. Ешевской, вдовы с двумя дочерьми. Дом вместе с подобным соседним одиноко стоял в Малом Спасоболвановском переулке; оба они не сохранились, находились на месте современного административного корпуса кондитерской фабрики «Рот-Фронт» (дом № 13/15; переулок теперь называется 2-м Новокузнецким). Напротив дома, на противоположной стороне переулка (дом № 10) находится церковь Спаса Преображения на Болвановке, давшая названия окрестным переулкам. В советские годы она, как и церковь Иоанна Богослова, была в разрушенном состоянии, ныне замечательно восстановлена во всей былой красе.

На купеческой и разночинной окраине Москвы два дворянских дома выглядели инородцами. Вот как описывает новое жилье родителей Ап. Григорьев: «Как теперь видится мне мрачный и ветхий дом с мезонином, полиняло-желтого цвета, с неизбежными алебастровыми украшениями на фасаде и чуть ли даже не с какими-то зверями на плачевно-старых воротах, дом с явными претензиями, дом с дворянской амбицией». А хозяин второго дома, «племянник вдовы, жил где-то в деревне, и дом долго стоял опустелый, только на мезонине его в таинственном заключении жила какая-то его воспитанница. И об этом мезонине, и об этой заключеннице, и о самом хозяине пустого дома, развратнике по сказаниям и фармазоне, ходили самые странные слухи».

Так Григорьев уже в раннем детстве столкнулся с темными и заманчивыми слухами и легендами, да он и сам по своей натуре страстно тянулся к таким слухам и легендам. С другой стороны, окраина, за которой располагались заводы и фабрики, впервые показала мальчику тогдашний рабочий люд.

За домом Ешевской находился большой сад, простиравшийся до Зацепы и отделявшийся от нее гнилым забором. Аполлон наблюдал сквозь щели забора, «как собирались и разыгрывались кулачные бои, как ватага мальчишек затевала дело, которое чем дальше шло, тем все больше и больше захватывало больших. О! как билось тогда мое сердце, — вспоминал Григорьев, — как мне хотелось тогда быть в толпе этих зачинающих дело мальчишек, мне, барчонку, которого держали в хлопках» (то есть в вате, в хлопке). «А в большие праздники водились тут хороводы фабричными».

В 1831-м или в начале 1832 года родители купили дом в том же Замоскворечье, но немного западнее, на улице Малая Полянка, и ныне благополучно существующей в относительно патриархальном виде, хотя и в нее вторглось современное многоэтажное строительство именно в квартале Григорьевых. И как раз дом Григорьевых, который так много видел на своем веку, был снесен в 1962 году, участок долго стоял пустым, как будто вырвали зуб, — все дома вокруг спокойно существовали, а тут — пустырь. Потом здесь построили унылый многоэтажный дом. Это дом № 12. Взорвали еще в тридцатых годах и церковь Спаса Преображения в Наливках, приходскую церковь Григорьевых, находившуюся в конце Малой Полянки, через несколько участков от дома родителей Аполлона. На фотографии 1915 года, где дом снят с севера, от центра города, за соседним домом хорошо видна колокольня церкви. А сейчас там тоже понастроены унылые коробки домов, и так как церковь взорвали до основания, то ее уже не восстановить. Сохранилось только легкое возвышение — это место сейчас занимает детская площадка во дворе между «строениями» 1 и 2 дома № 17/1 по 1-му Спасоналивкинскому переулку; у холмика можно видеть остатки церковного фундамента, а остатки церковной ограды сохранились на тротуарах у угла названного и Казанского переулков.

Дом Григорьевых был достаточно вместительным, как описывал Фет: каменный подвал с кухней и помещением для дворни; затем основной этаж, деревянный, состоящий из передней, коридоров и шести комнат (зала, гостиная, столовая, спальня, девичья, одна комната без названия — бывшая детская); наконец, вместительный мезонин под крышей, где были два отдельных помещения, в каждом по большой комнате, да еще с отгороженными спаленками.