– Это я научил ее владеть шпагой.

Не в силах оторвать взгляда от слишком дерзкой и высокой красотки, Гриффит пожал плечами:

– Вы просто безумны. Зачем мужчине обучать женщину драться на шпагах?

– Такая женщина должна уметь защитить себя от… скажем, от нежелательных знаков внимания, – хмыкнул Уэнтхейвен.

Сверкающие шпаги со звоном скрестились, высекая сноп синих искр.

– Такая женщина?

– Да, – кивнул граф и, довольный, что привлек наконец безраздельное внимание гостя, объявил: – Это леди Мэриан Уэнтхейвен.

Гриффит стремительно обернулся к хозяину, пропустив последний решающий удар Мэриан, но громкие вопли зрителей вновь привлекли его внимание. Мэриан торжествующе вскрикнула при виде взметнувшейся в воздух шпаги противника и, победоносно улыбаясь, подняла стиснутые кулаки. Но Гриффит лишь прищурил глаза.

– Что за манера выставлять себя напоказ! Крайне непривлекательная черта в женщине. Крайне непривлекательная!

Уэнтхейвен лишь прищелкнул языком.

– Не думаю, чтобы у Адриана Харботтла был хоть единственный шанс выстоять! Он один из этих безземельных рыцарей, немногим выше деревенщины!

Гриффит взглянул на человека, о котором так презрительно отзывался Уэнтхейвен. Харботтл, наделенный природой золотистыми волосами, ровными белыми зубами и стройными ногами, совсем не походил на деревенщину и был так красив, что напомнил Гриффиту что-то знакомое, нечто жирное… спокойное… да-да, ангела в материнском часослове. Но Гриффит готов был побиться об заклад, что Харботтл отнюдь не ангел. Широкая грудь все еще быстро вздымалась, и взгляд, обращенный на Мэриан, был полон бешенства. Гриффит пристально наблюдал за ним, не обращая внимания на злобный вид и стиснутые кулаки.

– Только последний болван, – пробормотал граф, – мог вообразить, что способен выстоять…

И в этот момент Харботтл выхватил шпагу у Мэриан и направил ее в грудь девушки, мгновенно пробудив защитные инстинкты Гриффита. Он бросился в бой, не успев даже подумать о последствиях, и, свалив Харботтла подножкой, приземлился сверху. Женщины вопили, мужчины ревели, пока Гриффиту не удалось прижать извивающееся тело юноши к полу. Было слышно, как хрустят кости. Отброшенная шпага зазвенела на камнях, и Гриффит поднялся, но, прежде чем успел вновь дотянуться до оружия, тонкая женская рука уже приставила острие к горлу Харботтла.

– Трус и негодяй, – глубоким контральто объявила Мэриан, – вставай и прими наказание за предательство.

Харботтл с трудом встал на колени: ангельские черты лица искажены злобой, грудь горячечно вздымается.

– Стерва, в тебе нет ни капли женского сострадания!

– И все потому, что я не позволила тебе убить меня? Неужели я должна погибнуть от руки презренного рыцаря-неудачника, только чтобы доказать собственную женственность и терпимость?

Она была великолепна в своем торжестве и окутана яростью, словно королевской мантией. Гриффит подошел ближе. Если манера выставлять себя напоказ непривлекательна в женщине, почему же его тянет к ней, как мотылька на огонь?

Харботтл, пошатываясь, поднялся и взглянул в сторону Гриффита.

– Прибегаешь к помощи очередного любовника!

Но Мэриан, без всякого интереса оглядев Гриффита, тут же забыла о нем.

– Я могу убить тебя и без чьей-либо помощи, Харботтл, – предупредила она, отводя руку со шпагой.

Голубые глаза Харботтла широко раскрылись. Белки покраснели от напряжения, лицо исказилось от страха.

– Ты не… ты не можешь…

– Но кто меня осудит?

Лицо Мэриан побледнело, но Харботтл не заметил этого. Его глаза были прикованы к неумолимому острию.

– У меня есть деньги, и если хочешь…

Кровь снова бросилась в лицо Мэриан.

– Если я прикончу тебя, мир избавится от гнусного негодяя.

Женщина глубоко вздохнула, и Гриффиту показалось, что сталь вот-вот вонзится в сердце Харботтла.

– Пощади, – пролепетал тот.

Мэриан, немного смягчившись, показала шпагой на дверь:

– Иди, пресмыкайся перед священником! Может, он и простит тебя. Это самое лучшее, чего ты сможешь ожидать, поскольку эти благородные люди не простят.

Харботтл, отшатнувшись, ринулся из круга и, убедившись, что опасность миновала, прокричал:

– Шлюха! Ты позоришь семью, чье имя носишь! Твой ублюдок несет наказание за твои грехи! – Гриффит потрясенно застыл, но Харботтлу этого показалось мало. – Твое отродье – жалкий идиот!

Мэриан подняла шпагу, чтобы поразить ею негодяя, и ошеломленные зрители разбежались в разные стороны. Но Гриффит поймал руку женщины, повернул Мэриан и прижал ее голову к своей груди.

Ублюдок. Она родила дитя вне брака. Неудивительно, что эту женщину удалили от королевского двора.

Ублюдок. Ребенок, которого отец отказался признать. Мэриан навлекла на себя позор и ссылку непристойной страстью и неумением держать себя в руках, которое и проявлялось теперь в бессмысленных драках.

Харботтл, похожий сейчас на полураздавленное насекомое, прихрамывая, пустился бежать.

Мэриан пыталась овладеть собой, взбешенная, что кто-то осмелился встать между ней и грязной тварью, чернившей ее сына, но глубокий баритон пророкотал ей на ухо:

– Гнев – это ветер, задувающий фонарь разума, и ты – живое тому доказательство. Никогда не грози человеку гибелью, если не намереваешься довести задуманное до конца. Ты сейчас приобрела смертельного врага, который успокоится лишь тогда, когда увидит твои поражение и позор.

Мэриан, откидывая голову, глядела вверх, все выше, и выше, и выше. Говоривший оказался великаном и к тому же совсем некрасивым. Загорелая кожа слишком долго выдерживала беспощадные солнечные лучи и тяготы походной жизни, а морщины, избороздившие некогда гладкий лоб, походили на бесчисленные шрамы. Тонкий нос был, по всей вероятности, не раз сломан, а упрямый подбородок покрывала неровная щетина. Только золотистые глаза были прекрасны, но и они сверкали таким отвращением, что Мэриан застыла от негодования.

– Благодарю, но думаю, что все это не ваше дело.

Незнакомец нетерпеливо вздохнул, так что всколыхнулись прилипшие ко лбу Мэриан непокорные прядки. Она отступила и услышала, как он пробормотал себе под нос:

– Если бы это только было правдой.

Из-за спины раздался голос Уэнтхейвена:

– Этот огромный валлийский медведь – новый посланец королевы.

Мэриан круто развернулась.

– Клянусь Богом, Уэнтхейвен, почему ты раньше этого не сказал?

– Разве? – с притворной невинностью разведя руками, ответил тот.