Андропов считается учеником О. Куусинена, который прожил в подобном мире интриг всю свою жизнь: работал в Коминтерне, выжил при Сталине и жил после него. О нем пишут: «Это тот самый Куусинен, который уцелел в то время как все остальные финские коммунисты, находившиеся в СССР, были или брошены в лагеря или расстреляны. Это он, старый коминтерновец, узнав, что его сын умирает от туберкулеза в сталинском лагере, ответил: „У меня нет сына”. Теперь опять пришло его время. В Кремле явно чувствовали необходимость в этом человеке, мечтавшем стать наместником Финляндии и из всех принципов признававшем только один — полное отсутствие принципов. Этот стареющий финн, для которого труды Макиавелли не были историей, а практикой жизни, стал для Кремля незаменимым в плетущихся им интригах. А Куусинену для осуществления этих интриг нужны помощники, и он выдвигает тех, кого хорошо изучил, в ком уверен, что будут следовать его указаниям. Андропов полностью отвечал его требованиям. Он обладает способностью не только усваивать уроки учителей. Он умеет улавливать и то, что они не решаются произнести, но что логически вытекает из преподаваемых ими уроков» ([5], см. также статьи о нем А. Кудиновой [7–9]).

Кургинян выводит роль Куусинена из масонских связей: «В двадцатые годы двадцатого века по инициативе советских коммунистов международное коммунистическое движение обязало всех коммунистов, входивших в масонские ложи, выйти из них (до тех пор это было разрешено). Или же, оставаясь в ложах, покинуть свои компартии. Решение было принято после речи Троцкого, которому советское руководство поручило выступить перед представителями европейских компартий. Но, во-первых, как узнаешь, выполнил ли решение такой-то коммунист? Ведь серьезное масонство никогда не раскрывает списков членов организации. А во-вторых, одно дело — масоны в рядах компартии. А другое дело — контакты советского партийно-государственного руководства с европейской, в том числе и масонской, элитой. Такие контакты носят неотменяемый характер. Это — тончайшая сфера международных отношений, причем отношений неафишируемых. Отношения эти носят зачастую неформальный характер. На этом направлении формула „незаменимых людей нет” не работает. Если Куусинен имел такие связи, которые он никому передать не мог, и эти связи были ценнейшими, то Сталин из соображений целесообразности не мог выводить Куусинена из игры. Куусинена взяли под колпак, ему показали, репрессировав жену, что он висит на волоске, но из игры его не вывели. Мои доверительные беседы с теми, кто располагал интересующей меня информацией, подтвердили причастность Куусинена именно к таким контактам в масонской среде, которые я описал выше. Самый же опытный из моих собеседников сообщил мне, что его старшие товарищи, давно ушедшие в мир иной, считали, что у Куусинена были эксклюзивные связи в особо интересной для Сталина закрытой элите Третьего рейха. Никаких достоверных доказательств того, что для Сталина важны были именно эти связи, он мне предоставить не мог» [10].

Это важное наблюдение, приоткрывающее внимание Андропова к масонам, возникло в позднем СССР. С одной стороны, историк Н. Яковлев пишет при помощи Ф. Бобкова и архивов КГБ книгу о масонах. С другой — в этой же временной точке масонов стали искать и республиканские комитеты КГБ. Потом все также внезапно оборвалось, как и начиналось.

Новый мировой порядок хотели строить, по мнению С. Кургиняна, так: «У советской элиты был „интерес, за который она заплатила кошмарную цену”, — это полное вхождение в Европу. За осуществление этого проекта элита заплатила развалом Советского Союза и многим другим. „Получается красивая картинка… Андропов ее очень любил, Куусинен… [Если] мы [в Европе оказываемся] полностью, то американские войска — зачем нужны? [Тогда] все уходят русские становятся основным государством, возникает еще больший Советский Союз плюс Европа. Эта утопия господствовала в умах на протяжении десятилетий”» [11].

Получается, что два важных составляющих перехода от советской к постсоветской истории — перестройка и путч — сознательно создавались и контролировались для подобного рода целей мягкой трансформации СССР. Массовое сознание невозможно поменять быстро, для этого требуется смена поколений. Видимо, для ускоренной смены и были использованы два события — перестройка и путч, обладающие сильным травматическим потенциалом. После них уже нельзя было вернуться в старый советский мир. Он умер, как утонула подлодка «Курск».

Л. Кравченко, бывший глава гостелерадио, приводит множество свидетельств «искусственности» путча. Вот два из них:

• о роли В. Крючкова: «Один из членов ГКЧП говорил мне, что Крючков играл на два фронта, с Ельциным постоянно был в контакте. Можно было отдать распоряжение о нейтрализации [Ельцина]: с дачи можно было не выпускать просто. Первый зам Крючкова Бобков мне рассказал, что 22–23 минуты требовалось для того, чтобы без единой жертвы взять Белый дом, взять под контроль ключевые кабинеты: газ запускают, происходит отключка, никто не пострадает, ни один человек, и 72–73 человека временно изолировать, а дальше — никаких проблем. Если бы Крючков захотел. Если бы была решимость. Если бы не Янаев, которому решимости не хватило»;

• о том, что ГКЧП проиграл задолго до того, как об этом стало известно: «В мой кабинет протащили провода, за мной ходят ребята, причем уже не мои, а другие. В приемной сидел полковник, ухмылялся, давая понять, что ничего не поделаешь. Везде на микрофонных папках уже сидели представители и контролировали, в том числе и меня. На пятом канале из Питера постоянно выступали Собчак и Ельцин, на московском канале — Попов, второй был отдан России, а вот первый оставался. Но большинство СМИ уже было в руках оппозиции, это и была их цель. А я рад, что во всех ситуациях сохранил до конца порядочность» [12].

То есть на поверхности еще вовсю царил путч, а власть давно уже перешла в новые руки. И это серьезно говорит о неслучайности именно такого развития событий. То есть картинка путча усиленно моделировалась для массового сознания, пугая его так сильно, что он должен был рукоплескать, когда ГКЧП завершился и стал называться путчем.

Л. Кравченко очень четко называет руководителей развала СССР: Яковлев и Шеварнадзе: «Безусловно, Яковлев, безусловно, Шеварднадзе… Это главные действующие лица по разрушению Советского Союза. Очень талантливые люди. Влиятельные люди. Они смогли не только сами, лично, объединиться в своих разрушительных устремлениях, но и смогли породить множество своих сторонников в этом деле и, прежде всего, с помощью средств массовой информации. Целый ряд газет того времени были практически их штабами. К примеру, „Московские новости”. Была даже карикатура по мотивам известной картины „Совет в Филях”, где Яковлев с Шеварднадзе занимали главные места в редакционном совещании этой газеты. В своих разрушительных целях они очень тонко использовали национальный вопрос. Самый тонкий в СССР. Начали с Карабаха, столкнув Азербайджан с Арменией. Шеварднадзе вообще „хорошо поработал” на Кавказе. Там они предали блестящего командующего Закавказским военным округом генерала Родионова. Его молодых 18-летних пацанов-солдат откровенно избивали в апреле 1989 года в Тбилиси; военнослужащие, выполняя приказ, просто стояли в оцеплении, а их, без страха получить сдачи, жестоко били грузины — мастера-самбисты, боксеры, борцы — сбивали их с ног» [13].