ушами. С каждым превращением Агапа бросалась к зеркалу и возвращалась весьма недовольная тем или иным упущением.

— Похотун, да преврати ты её обратно. Сделай такой, какой она была вчера, — взмолилась я ещё через полчаса укоризненных взглядов Агапы.

Беленькая козочка нетерпеливо постукивала копытцами и гадала — с какой частью животного тела я оставлю её в следующий раз.

— Нет, если я сделаю это, то ты забудешь всё через пару месяцев. Сейчас же ты испытываешь психологическое давление, которое будет процарапано в памяти раскаленным кинжалом вины. Твоя подруга будет запоминать также. Мне некуда торопиться, так что вы тоже можете не спешить.

Я разозлилась. Ух, как во мне вскипела кровь. Очень сильно захотелось пульнуть в мага тем же «Шандарахусом» который разметал иглотыков по сторонам. А он стоял на возвышении, точно такой же веселый, каким был на нашем поражении.

— А если…

— Если не превратишь, то вина будет лежать только на тебе, — пожал плечами маг.

— Но это нечестно.

— Нечестно? Несправедливо? Не по совести? Забудь об этих вещах, девочка. Тут правлю я и лишь моё слово является определением правды и совести.

Я не выдержала. Мне и раньше было надо немного, чтобы вспыхнуть, как спичка, а сейчас и вовсе нервы стали ни к черту.

— Шандарахус! — взвизгнула я и запустила в мага зеленый шар.

Он даже не прекратил улыбаться. Просто взмахнул платком и шар потух, не долетев пару метров. Потом покачал головой и что-то прошипел. Я почувствовала слабость в ногах. Колени подкосились, и я упала на пол арены.

Руки стали такими тяжелыми, что поднять их не удавалось даже неимоверным напряжением мысли.

Нет сил даже на крик.

Похотун начал неторопливо спускаться по ступеням. Ух, как я ненавидела его в этот миг. Даже зубы сводило от ненависти…

— Всего лишь простенькое заклинание обездвижения и ты уже стоишь на коленях передо мной. Ты знаешь, что сейчас я могу сделать с тобой всё, что угодно?

Я видела, как белая козочка разбежалась и хотела боднуть Похотуна, но он взмахнул платком и Агапа легла на бок возле меня. Её большие, печальные глаза смотрели на меня так, словно спрашивали — почему я сижу и ничего не делаю?

А я не могла ничего сделать. Просто сидела и смотрела, как Похотун подходит ближе. Черный балахон струился по полу, подметая мелкие песчинки. Его глаза холодными льдинками вперились в меня. Глумливая улыбка застыла на губах.

— Молчишь? Не можешь ничего сказать? А надо ли тебе говорить? Когда ты молчишь, то выглядишь гораздо умнее. Но ладно, разрешаю тебе высказаться.

Снова взмах платка и мои губы обрели подвижность.

— Если будешь ругаться, то кричи громче — иглотыки обожают твою ругань.

Да, я хотела ругаться. Хотела завизжать, забиться в истерике, даже заплакать на самый крайний случай, но он же только этого и ждет…

А вот хрен ему на постном масле!

— Не буду я ругаться. Но и ты расколдуй Агапу.

— Нет, ты сама должна это сделать. Иначе мы не уйдем с арены.

— Плохое у тебя обучение, — буркнула я.

— Нормальное. К концу его ты станешь вполовину такая же сильная, как я. А это, поверь мне, очень и очень неплохо для нашей миссии, где ты сыграешь немаловажную роль.

Он положил мне одну руку на голову, а второй взмахнул в воздухе, где тотчас появились голубовато-белые линии. Эти линии переплетались между собой, образовывали странные узоры и снова распадались на отдельные составляющие. Это было завораживающе красиво. Настолько красиво, что я едва не забыла о чем думала…

Я и роль? Что-то я не догоняла.

— Зачем я тебе?

— Зачем? — хмыкнул маг. — В этой жизни мне нужны всего две вещи: ты и власть над миром.

3

Сказать, что я не была ошарашена его словами — это ничего не сказать. Маг снова хмыкнул, взмахнул платком и пошел прочь. Лишь на пороге он остановился:

— Расколдуй свою подругу. На сегодня обучение закончено.

Дверь за ним захлопнулась с таким жутким треском, что я испугалась — вдруг она пролетит внутрь и шарахнет меня по лбу? Я даже закрылась руками, слабая защита, но хотя бы что-то.

Я закрылась руками?

Да! Я снова могла двигаться.

Вот уж никогда не думала, что буду радоваться такой возможности. Плюшки-ватрушки, теперь я понимала тех людей, которые после паралича начинали ходить. И ведь как это прекрасно — просто помахать пальцем и притопнуть ногой…

— Бе-е-е, — напомнила о себе моя подруженция.

— Трансформатус! — отмахнулась я платком.

Отмахнулась небрежно, как будто прогоняла муху, вовсе не надеясь на результат. Каково же было моё удивление, когда она встала с пола нормальной Агапой. Она осмотрела свои руки, ноги, пощупала везде, куда смогла дотянуться и улыбнулась.

— Получилось, Марина!

— Да ладно? Ты везде посмотрела?

— Ну, почти везде… — смутилась Агапа. — Но вроде бы всё нормально.

— И на ногах копыт нет?

— Нет, пальцы шевелятся, показать?

— Не нужно. Блин, а ведь я даже не думала о том, чтобы сделать всё как надо.

— Может, в этом и есть смысл урока — чтобы не думать, а действовать на автомате.

— Да пофиг. Ты слышала, что маг сказал?

— Да, сама едва в обморок не упала. Зачем-то ему ты нужна…

— Вот и я думаю — зачем?

Мы с Агапой твердо решили это выяснить. Уже вечером, после ужина, на который маг так и не пришел, мы сели в моей комнате за составление плана по выведению Похотуна на чистую воду. Сначала надо было взвесить все «за» и «против», выяснить, что мы имеем и в какую сторону надо двигаться дальше, чтобы прийти к победному результату.

Итак, что у нас есть?

Да, маг Похотун ищет возможность вернуть в этот мир свою любовь — Отражалку или как её на самом деле зовут — Ярославу. Но пусть ищет без нашей помощи!

Раньше маг похищал девиц и рисовал их портреты, поскольку думал, что нарисовав девушку, похожую на Ярославу, он сможет вернуть её из зеркального плена. Но, плюшки-ватрушки, однажды ему попалась я и сама его нарисовала волшебной кистью. Это было нервно, некрасиво и чересчур аляписто.

Увы, только потом я поняла, что это был его план по лишению ректора Академии разума. И потом ещё герцога взяли под стражу… А ещё и Арифметину Дробную тоже куда-то дели.

А теперь в Академии целых десять иглотыков под личинами первокурсниц будут обучаться и стараться изжить своих соперниц со свету.

И всё это для того, чтобы безболезненно подминать под себя королевство за королевством. В