и главой печатного органа революционной демократии. Несмотря на неизбежное сужение в освещении сложной личности, чей демократизм был непритворным, а художественное творчество далеко выходило за пределы идеологических деклараций и тем более конъюнктуры, именно исследователями XX в. проделана основная разыскательская, текстологическая, атрибутивная и комментаторская работа, служащая полноценной базой для восполнения лакун в каждой из перечисленных областей. Так, авторство части журнальных и газетных критических высказываний о Некрасове до сих пор не установлено либо спорно. За неимением рукописей их атрибуции способствует уяснение личных и литературных связей поэта.

Критические высказывания о Некрасове многократно цитировались как в специальных статьях, так и в общих работах. Нет необходимости приводить здесь сколько-нибудь полную библиографию вопроса, поскольку в 1953 г. вышло издание «Библиография литературы о Н. А. Некрасове. 1917–1952», подготовленное Л. М. Добровольским и В. М. Лавровым[30]. В 1960 г. была опубликована библиография литературы о поэте за последние пять лет[31]. В 1962 г. она была включена в общий указатель под редакцией К. Д. Муратовой[32]. В 1971 г. вышел библиографический указатель К. П. Дульневой[33], а в последующие десятилетия обзоры библиографии печатались в «Некрасовских сборниках»[34]. Проблема критического восприятия творчества Некрасова (если говорить о специфике этого восприятия) в целом находится на периферии исследовательского внимания.

После В. И. Покровского в XX в. единственной попыткой представить свод наиболее существенных критических суждений о поэте явилось издание, составленное А. М. Еголиным: «Некрасов в русской критике»[35]. Оно вышло в 1944 г., и объем его составляет всего 211 страниц. Освещение произведений поэта в критике учитывалось составителями и комментаторами двух академических изданий сочинений и писем Некрасова[36] и «Летописи жизни и творчества Н. А. Некрасова»[37]. Но и в этих изданиях критическое восприятие поэта рассматривалось выборочно и не представляло специальной научной проблемы.

В трудах по истории русской литературы[38] и русской журналистики[39], справочной литературе, содержащей биографические статьи о Некрасове[40], и в биографиях поэта[41] освещение критического восприятия его творчества также сводится к бесспорным, но недостаточным на сегодняшний день констатациям. Говоря об избранном периоде, упомянем следующее: резкие критические отзывы В. Г. Белинского и отчасти В. С. Межевича о сборнике «Мечты и звуки» как причина переориентации творчества Некрасова от эпигонско-романтического канона к «эгоистическому» направлению, связанному с коммерческим интересом, злободневной тематикой периодической печати и традициями сатиры (фельетон, памфлет, пародия). Далее: «учительная» роль Белинского в становлении творческой индивидуальности Некрасова и одновременно формировании т. н. «натуральной школы»; резкая критика в адрес Некрасова и «натуральной школы» со стороны проправительственной («Северная пчела», «Сын отечества») и коммерческой («Библиотека для чтения») журналистики; критика со стороны московских литераторов славянофильской направленности; в последующие десятилетия – полемика о демократическом направлении и «чистом искусстве». Традиционно отмечается, что критика носила идеологический характер. Однако ее отношение к литературному процессу и представлению современников о литературном даре и мастерстве Некрасова вне концепции народно-освободительного движения недостаточно прояснено.

Подобная трактовка и анализ критических выступлений, посвященных Некрасову или явившихся частью полемики Некрасова с оппонентами периода 1840-х гг., преимущественно получили освещение в литературоведении первой и второй третей XX в. Последняя треть XX в., рубеж веков и начало XXI в. отмечены рядом существенных работ, в которых вектор исследовательского внимания переместился от идеологической сферы к эстетической. Это работы, посвященные истории и роли критики и развития критических идей. В первую очередь назовем труды Б. Ф. Егорова[42], монографию А. М. Штейнгольд «Анатомия литературной критики (природа, структура, поэтика)»[43]. Из работ последних лет укажем монографию А. В. Вдовина «Концепт “глава литературы” в русской критике 1830-1860-х годов»[44].

Обширную и подробную картину русской критики представляет собой четырехтомное издание «Пушкин в прижизненной критике». Но оно посвящено литературной эпохе, предшествующей рассматриваемому периоду. Дополняют представления о прижизненной критике в адрес Некрасова специальные работы, посвященные Некрасову-критику[45]. Наконец, укажем на обширную мемуарную литературу, опыт литературного монтажа[46], а также специальные исследования, посвященные проблеме литературной репутации[47]. Эти работы проясняют контекст полемик.

Полемический характер критических суждений о Некрасове и публичных выступлений Некрасова самоочевиден, так же как их идеологическая составляющая. Но эта интерпретация содержания сужает представление о литературной критике в ее становлении. Несмотря на общественно-политический подтекст критических высказываний, они воспринимались широкой публикой как литературная критика, поскольку литератор писал о литераторе и литературном произведении. В читательское представление о литературной критике укладывались, например, статьи Пушкина и П. А. Плетнева, критика его круга, печатавшиеся в пушкинском литературном журнале «Современник», фельетоны О. И. Сенковского – автора, издателя и редактора коммерческого издания «Библиотека для чтения» и фельетоны Ф. В. Булгарина – автора, издателя и редактора издания коммерческого и политического «Северная пчела».

Следовательно, правомерен вопрос: насколько адекватно и полно критика и публицистические полемические выступления отражали литературные достоинства произведений Некрасова, его уровень дарования, творческую индивидуальность и творческий рост? Поскольку на сегодняшний день наука о литературе дает представление о творческой биографии Некрасова и его месте в литературном процессе, такая постановка вопроса позволяет одновременно проследить динамический процесс творческого роста Некрасова и формирования критического осмысления Некрасова.

Последнее плодотворно не только для дальнейшего изучения творческой биографии поэта и его рецепции. Некрасов был поэтом-новатором, выдающимся редактором и издателем, выступавшим с эстетическими декларациями «направления» (сборники и альманахи «натуральной школы», журналы демократической направленности), и критиком. Следовательно, с течением времени публика, читающая Некрасова (его художественные произведения, критические статьи и выпущенные им печатные издания), во многом становилась воспитанной «на Некрасове». Постепенно происходила «обратная связь», когда сформировавшееся в критике и широкой читательской массе представление о Некрасове программировало восприятие и самого Некрасова (его новых произведений), и современной литературы. А поскольку критика есть самосознание литературы, то анализ системы критических суждений о литераторе первой величины (добавим: в их динамическом процессе) составляет необходимый этап в изучении развития русской критики как важной части литературного процесса.

Множественность ракурсов требует определенной методологической гибкости и выборочности, поскольку любой метод имеет свой предел продуктивности.

Определенная методологическая подсказка нам видится в соображениях Б. М. Эйхенбаума, в 1922 г. утверждавшего, что «Некрасов – сложная и живая историко-литературная проблема»[48] В 1924 г., посвящая отдельный труд другой историко-литературной проблеме – М. Ю. Лермонтову, Эйхенбаум писал: «Подлинный Лермонтов есть Лермонтов исторический <…> я вовсе не разумею Лермонтова как индивидуальное событие во времени <…> которое нужно просто реставрировать. <…> Мы изучаем <…> движение как таковое – динамический процесс, который никак не дробится и никогда не прерывается <…> Изучить событие исторически вовсе не значит описать его как единичное, имеющее смысл лишь в обстановке своего