— Не всем даны от природы такие вьющиеся волосы, как у тебя, Элис Лэйси. — Флорри Пайпер с вызовом громко втянула носом воздух. — Не следует работать в парикмахерской, если тебе не нравится то, что в ней делают с клиентами.

Элис сняла сеточку и вздрогнула, коснувшись пальцами раскаленных докрасна металлических бигуди. Да это же настоящая пытка — высидеть полчаса, пока тебе в кожу впиваются эти кусочки обжигающего металла.

— Я сниму их через минутку, — пробормотала она. — Не хотите ли пока сладкого пирожка?

— Ну, я не могу сказать «нет», — любезно согласилась миссис Пайпер. Она уже съела целых три. Обычно в салоне-парикмахерской Миртл не предлагали угощения, но завтра Рождество. На стенах были развешаны какие-то жалкие украшения, а в окне висела скрученная из мишуры звезда. С утра у них было и шерри, но к обеду хозяйка успела прикончить его полностью. Миртл была пьяна в стельку и щипцами для завивки устроила на голове у миссис Фаулер жуткий беспорядок. Локоны были разной величины. К счастью, зрение у миссис Фаулер было неважное, хотя она и наотрез отказывалась носить очки. Оставалось надеяться, что она ничего не заметит.

К миссис Пайпер вернулось хорошее расположение духа.

— Что ты будешь делать на Рождество, дорогая? — спросила она, когда Элис принялась снимать бигуди. Уши у нее приобрели ужасающий темно-красный оттенок.

— Ничего особенного. — Элис сморщила носик. — На обед приходят мама Джона и его брат Билли с женой. У них маленький сын, Морис, ровесник нашего Кормака. Обычно приходит и мой отец, но сегодня вечером он отплывает в Ирландию, чтобы встретить Рождество со своей сестрой. Она немного приболела.

— Если не ошибаюсь, твой Кормак скоро пойдет в школу?

— В январе. Ему исполнилось пять только вчера.

— А как поживают твои девочки? Знаешь, я никак не могу запомнить их имена.

— Фионнуала, Орла и Маив, — наверное, в тысячный раз ответила Элис. — Сейчас они на торжественном концерте в церкви Святого Джеймса. Его организовала воскресная школа. Я испекла им торт, чтобы они взяли его с собой. Мне удалось даже найти им провожатых.

Миссис Пайпер разглядывала оставшиеся сладкие пирожки.

— Хотите еще? — спросила Элис.

— Не могу отказаться, — повторила миссис Пайпер. — Нельзя допустить, чтобы они пропали. Вы ведь сегодня закрываетесь рано, правильно? Должно быть, я одна из последних клиенток.

— Нам осталось подстричь кое-кого, и все. А вот и одна из них. — Звонок на входной двери надтреснуто и приглушенно звякнул — наверное, пора было его смазать, — и вошла Бернадетта Мойнихэн. Это была живая молодая женщина с необычайно роскошной для ее маленького роста фигурой. Элис тепло улыбнулась своей лучшей подруге. — Угощайся пирожками, Берни.

— А я-то надеялась, что мы выпьем шерри, и все такое, — воскликнула Бернадетта. — Я ждала этого целый день.

— Боюсь, оно закончилось. — Элис бросила взгляд на Миртл, которая, похоже, окончательно забросила работу и пьяно щурилась на свое отражение в зеркале.

Бернадетта ухмыльнулась.

— Она выглядит как вурдалак, — прошептала она.

Миртл была немного старовата для такого обилия косметики — губной помады, теней для век, туши для ресниц и румян. Сейчас она смазалась, и Миртл напоминала старого грустного клоуна. У корней ее вьющихся рыжих волос была заметна седина, а концы были обесцвечены перекисью. Хозяйка служила плохой рекламой для своего салона-парикмахерской.

— Не слишком их расчесывайте, дорогуша, — заметила миссис Пайпер, когда бигуди были сняты. — Мне нравится, когда они тугие. Так завивка дольше держится.

Элис слегка распрямила волосы пальцами, и миссис Пайпер спросила:

— Сколько с меня, дорогуша?

— Полкроны.

— И оно стоит того! — Она ушла, оставив Элис трехпенсовик на чай. Голова ее очень напоминала начинку эклера.

Дверь закрылась, и Элис в раздумье перевела взгляд с Бернадетты на Миртл, которая медленно засыпала.

— Мне не разрешается делать стрижку, во всяком случае официально. — Обычно, чтобы подстричься, она отправлялась к Бернадетте, а та приходила к ней.

— Ну, если ты не подстрижешь меня, похоже, этого больше никто не сделает. — Бернадетта схватила накидку и завязала ее вокруг шеи. — Сделай их чуточку короче, и все дела. Знаешь, Эл, у тебя определенно есть талант. Ты не могла бы стричь лучше, даже если бы получила профессиональное образование. Я и пришла-то только потому, что завтра Рождество и я рассчитывала на сладкий пирожок и рюмочку шерри. И вот такая незадача, — она повысила голос, чтобы Миртл услышала, — в том, что касается шерри.

Элис засмеялась:

— Садись, дорогая. Чуточку короче, ты сказала?

— Ровно на дюйм. На миллиметр длиннее или короче, и я пожалуюсь дирекции.

— Может быть, тебе повезет. — Элис атаковала ножницами гладкие волосы Бернадетты, зачесанные на один глаз, как у Вероники Лейк. — С нетерпением ждешь сегодняшнего вечера?

Бернадетта широко улыбнулась:

— Еще как. Мне всегда нравился Рой Мак-Брайд. Он работает в бухгалтерии. Я едва не запрыгала от радости, как девчонка, когда он пригласил меня на свидание — представляешь, в ресторан, в канун Рождества!

— Надеюсь, ты замечательно проведешь время. — Она положила руки на плечи подруги, и они посмотрели друг на друга в зеркало. — Только не слишком расстраивайся, если он окажется таким же, как все остальные, хорошо, дорогая?

— Как большинство остальных, ты хочешь сказать. Все, что мне нужно, это компания, все, что нужно им , это… в общем, я не могу подобрать для этого приличного слова. Такое ощущение, будто мужчины считают, что молодая вдова готова на все. — Ее обычно жизнерадостное личико посерьезнело. — Ох, Эл, до чего мне жаль, что Боба убили. Я чувствую себя такой виноватой, встречаясь с другими мужчинами. Мне очень одиноко, но все-таки не настолько, чтобы я прыгала в постель к первому встречному мужчине. Если бы у нас были дети! По крайней мере, это заставило бы меня почувствовать себя нужной.

— Я знаю, дорогая, — с нежностью сказала Элис.

— Мы все откладывали и откладывали детей, пока у нас не будет своего дома. Не хотели обзаводиться семейством, снимая квартиру. А потом началась война, Боба убили, и с тех пор все просто ужасно. А я по-прежнему живу в тех же меблированных комнатах.

Элис сжала ее плечи:

— Не забывай, мы будем рады видеть тебя завтра, если ты сможешь вытерпеть пустую болтовню. Не замыкайся в себе, ведь это Рождество.

— Я иду к маме, Эл, но все равно, спасибо. — Бернадетта коснулась руки Элис. — Прости меня, дорогая, что я так расхныкалась. У тебя сейчас хватает своих проблем, особенно после того, что случилось с Джоном. Просто все дело в том, что ты — единственный человек, с которым я могу поговорить.