Молниеносным движением Стравински выхватил свой пистолет и почти в то же мгновение грохнул выстрел. Алексу не нужно было поворачиваться. Он и так знал, что увидит — аккуратную дыру в центре мишени.

Маньяк поставил пистолет на предохранитель и добавил:

— Короче говоря, кобура должна отвечать следующим условиям: быстрому извлечению, скрытому ношению и надежному креплению оружия. А теперь пойдем, отработаем боевое столкновение с несколькими противниками одновременно….

Алекс впитывал каждое слово учителей. Благодаря этому, а также проявленному характеру и настойчивости, он закончил учебу в лучшей пятерке выпуска.

— Спасибо вам! — пожал он сухую, мозолистую ладонь инструктора. — Будете в Чикаго, заходите в гости.

— Спасибо, Алекс, — ответил Маньяк. — Удачи тебе.

Стравински подмигнул, резко развернулся и упругой походкой направился к спортивной площадке, где на турнике, словно беспомощный червяк на крючке, извивался какой-то новобранец. Алекс направился к общежитию. Ему еще предстояло собрать вещи. Билет до Чикаго уже лежал во внутреннем кармане.

Денис оторвал взгляд от своих записей, поднял голову и посмотрел на Аль Капоне. Знаменитый гангстер глядел с пожелтевшей фотографии на его потрепанную куртку, взъерошенные волосы, усталый взгляд двадцатилетнего парня и улыбался: «Ну что, парень, приехал покорять Америку? Давай, брат, попробуй! Только не забывай платить налоги и пользоваться презервативом, не то сгниешь в тюряге от сифилиса! Да, да, поверь старому гангстеру, я знаю, что говорю!» Держа в пухлых пальцах правой руки огромную кубинскую сигару, он выглядел щеголем: аккуратный пробор в волосах, дорогой костюм с галстуком, розочка в петлице — легенда преступного мира Чикаго!

Если верить Френку, то у Капоне было золотое сердце. Знаменитый гангстер оказывал помощь властям в строительстве Чикаго, жертвовал огромные суммы на благотворительность, помогал бедным и старикам. Да и контрабанда спиртного во времена «сухого закона» была всего лишь очередной услугой людям, которым эгоистичное и глупое правительство запретило употреблять спиртные напитки. В общем — отец и благодетель! Зря его, что ли, на обложку «Таймс» поставили?

Не верить Френку причин не было, ведь он сам итальянец. Правда, родился Френк в Соединенных Штатах, но считал, что суть от этого не меняется. К тому же он был владельцем итальянского ресторана, построенного в двадцатые годы и перешедшего к нему в наследство от дяди. Несмотря на многочисленные предложения продать участок земли и сделать на его месте закусочную фастфуда, Френк заявлял, что скорее пустит себе пулю в лоб, чем превратит историческое заведение в очередной «Макдоналдс».

Ресторан действительно напоминал музей. Здесь все осталось таким, каким было в двадцатые-тридцатые годы прошлого века: массивная кожаная мебель, темно-коричневое дерево барной стойки, стены из бурого отполированного кирпича. Даже меню было прежним. Так что при желании можно заказать те же блюда и ликеры, которые употреблял здесь сам Капоне со своими гангстерами, фотографиями которых был украшен добрый кусок кирпичной стены.

Денис перевел взгляд с Аль Капоне на другие снимки: вот гангстеры, с присущим итальянцам весельем, празднуют какое-то событие. Скорее всего, удачно продали партию нелегального шотландского виски. А вот на этой фотографии уже улыбаются полицейские возле арестованных рэкетиров. Все стоят в обнимку, словно члены любящей друг друга семьи. А здесь, в рамочке под стеклом, чек с подписью Капоне на семь долларов двадцать пять центов. В те времена для многих людей это были немалые деньги. Но для Капоне, чье состояние оценивалось в сто миллионов долларов, это была сущая мелочь.

По углам заведения стояли старинные предметы типа плетеных колясок, утюгов, работающих на углях, и прочих предметов утвари, которыми пользовались люди в те годы. У Дениса возник вопрос: пользовались ли американские гангстеры тех годов утюгами с теми же целями, что и постсоветские рэкетиры начала девяностых?

Единственным чужеродным объектом в ресторане являлся плазменный телевизор, бубнящий у самого потолка. Не то чтобы Френк, скрипя зубами, согласился установить телевизор. Нет, итальянец сделал это по собственной воле. Ради новостей и спортивного канала, которые он часто любил комментировать, полностью перекрывая своим звучным голосом диктора.

Сегодня заведение пустовало.

Денис задумчиво пожевал колпачок шариковой ручки и вернулся к своим записям. Тяжело найти заведение, где можно вот так спокойно посидеть, лениво коротая время за написанием сценария. Не настоящего, конечно, — реальные сценаристы сидят в Беверли-Хиллз. Это так, одно из домашних заданий. Вообще Денис мечтал сниматься в кино. Для этого он записался в школу актерского мастерства «Первый дубль» на Гранд-авеню и уплатил тысячу долларов за первый семестр. Была, правда, одна проблема. Несмотря на прекрасное знание английского языка, полностью от русского акцента Денис так и не мог избавиться. А в Голливуде приветствуется только британский акцент, в крайнем случае — австралийский. Ну, ничего, главное — иметь цель, а там видно будет.

Но в голову сегодня ничего не шло. Денис обвел последнюю фразу ручкой, нарисовал рядом жирный вопросительный знак, который очень точно отображал последние годы его эмигрантской жизни, и закрыл тетрадь. Пора на перекур. Френк разрешает ему курить внутри (только если в зале нет других клиентов), но, если погода в хорошем настроении, лучше не злоупотреблять гостеприимством и курить на улице.

Открыв дверь, Денис вышел на пустынный тротуар.

Вдохнув прохладный октябрьский воздух, он достал пачку, вытащил зубами сигарету и прикурил ее от бензиновой зажигалки.

Несмотря на близость к Даунтауну — главной части города с рвущимися в небо, словно космические корабли, небоскребами, — район вокруг ресторана был абсолютно глухой.

С одной стороны улицы доживали свои последние дни старые трехэтажные кирпичные дома с заколоченными фанерой окнами. Возле домов стояли ржавые остовы машин, вросшие давно спустившими колесами в асфальт. Денис легко мог представить, как с потолка туннеля сырой канализации свисают их мокрые резиновые корни.

С другой стороны улицы темнел огромный пустырь с колючей высокой травой. Вдалеке чернели развалины старого завода с развалившимися стенами. Остатки ржавых металлических конструкций торчали, словно поломанные пальцы поверженного Титана.

Неудивительно, что у Френка мало клиентов. Вокруг его заведения заброшенная территория, лунный ландшафт, зловещие декорации для голливудского фильма о последствиях ядерной катастрофы. Любоваться таким постапокалипсическим пейзажем может только неудавшийся сценарист с амбициями киноактера.

Денис выпустил струю дыма в стремительно темнеющее небо, на фоне которого виднелись огни Даунтауна с черной башней Сирса — самого высокого небоскреба в США, с верхушки которого в ясную погоду видны три соседних штата. На крыше небоскреба зловещим красным светом сияли антенны. Скоро День всех Святых, поэтому антенны красные. На Рождество в мощных прожекторах поменяют стекла, и они будут гореть мирным голубым светом. Высота антенн — каждая с четырнадцатиэтажный дом — усиливала сходство Сирса с башней Черного Властелина, владыки Мордора из романа Толкина. Только огромного огненного глаза с черным зрачком посередине не хватало.