Они пили чай, Ксана даже забыла про сон, выслушивая его действительно занимательные рассказы про жизнь. Этот красивый блондин, удивительно похожий на молодого Бреда Питта, ее любимого актера, казался ей почти родным, словно она знала его всю жизнь.

— Кстати, у тебя действительно черный пояс по карате? — поинтересовался он. — Или ты пошутила?

— Ну… Черного пояса у меня действительно нет, только коричневый, — призналась она, улыбаясь. — Но карате я люблю.

— А у меня действительно есть, — странным тоном сказал он, глядя ей прямо в глаза страшными, полными тьмы глазами.

— Что есть? — не поняла она. Или боялась понять.

— Черный пояс по карате.

— Правда?

— Ага.

Он поднял ее на руки и понес в спальню:

— Ты же так хотела спать, дорогая. И я не против поспать с тобой.

— Отпусти, что это за глупые шутки? — слабо сопротивлялась она, охваченная настоящим ужасом. Ей чудилось, что она видит страшный сон, что вот-вот проснется и жизнь снова покажется ей прекрасной.

Она пробовала сопротивляться, но он просто методично парировал все ее приемы, доказав на практике, что не врал насчет черного пояса. Он улыбался, глядя на нее снисходительно, как на ребенка, вздумавшего тягаться с взрослым. Он разорвал ее платье, сбросил его с нее, прислонил ее к стенке — она спиной ощутила поверхность ковра, настолько реальную, что спасительные надежды про сон тот час же покинули ее.

Она слабо закричала, пытаясь его оттолкнуть. Самым страшным был его неподвижный, сфокусированный на похоти взгляд, словно налет цивилизации полностью слетел с красивого джентльмена, обнажив животную, злую сущность.

Слава сорвал с нее черный кружевной лифчик.

— Мне нравиться твоя грудь, она маленькая, но красивая и так вульгарно торчит, — со стоном произнес он низким, напряженным голосом, выдавая стоячее положение его интимного органа. Он начал целовать ее грудь, слегка покусывая, словно собирался сожрать. Затем разорвал на ней трусы, грубо раздвинул ноги и начал насиловать.

Теперь Ксана поняла, зачем ему понадобился душ, после которого он надел только халат. Ему не понадобилось возиться с ширинкой.

Страшная боль охватила ее, тошнота, перед глазами затанцевали фосфоресцирующие круги. Девушка обмякла в его руках, словно резиновая кукла из секс-шопа, из которой вышел воздух.

Славик швырнул ее на кровать и лег рядом.

Насилие продолжалось несколько часов. Он намеренно не кончал, растягивая удовольствие. Он укладывал ее в разные позы, как куклу или неживую. Она пробовала ударить его, но получалось плохо, сознание рвалось на части, она несколько раз падала в обморок. Затем он успокоился и просто лег с ней рядом, обессилевший, тяжело дышащий.

— Ну что, классный был секс? — спокойно спросил он, словно между ними была обыкновенная ночь любви.

— Зачем? Как ты мог? — едва слышно спросила она, чувствуя боль в каждой клеточке тела, а особенно в травмированном интимном месте. — Как ты мог изменить Вале?

— Я не изменял, она сама попросила меня помочь тебе избавиться от девственности, она беспокоилась о тебе. Так что нечего было сопротивляться!

Ночью она с ужасом разбудила его:

— Слава, у меня не прекращается кровотечение!

Парень с неудовольствием открыл глаза, но как только увидел простыню всю в крови, тот час же проснулся. Поглядев на совершенно белое, измученное страданием лицо Ксаны, сразу же схватился за мобильник. — Не волнуйся, у меня друг — владелец частной клиники. Все будет хорошо. Блин, я же и забыл, что тебе уже двадцать три, а в таком возрасте, если лишаешься невинности, могут быть травмы и сильные кровотечения!

Вскоре он уже вез девушку в частную клинику, радуясь, что ночью можно было разгоняться до бесконечности, потому что не было пробок.

— Ну что я могу сказать? — размеренным, спокойным, деловым тоном проговорил высокий, худощавый мужчина в белом халате. — Ты очень вовремя спохватился — девушка потеряла слишком много крови и могла умереть. Ты очень грубо ее дефлорировал, если бы она упорно не твердила, что все произошло по обоюдному согласию, я мог бы заподозрить, что ты ее изнасиловал. Врач проницательно поглядел на него из-под узких очков. — Ты очень легко отделался, мой друг! Кончай с этими делами, а то однажды сядешь!

— Сам знаю! — огрызнулся Слава, отвернувшись. Он не любил, когда ему читали нотации. — С ней все будет в порядке?

— Да, кровотечение мы остановили. Но она должна несколько дней у нас полежать.

— Я все оплачу, — быстро заявил Слава, глубоко вздыхая от облегчения. — Еще раз большое спасибо! С меня бутылка хорошего коньяка и пончик!

— Договорились. — Они пожали друг другу руки.

* * *

— Как у тебя дела? — заботливо спросил Слава, заходя к Оксане в палату. Девушка лежала на кровати с таким равнодушно-холодным выражением лица и пустыми глазами, что казалась мертвой. Темные волосы разметались по подушке, подчеркивая бледное, обескровленное лицо.

Она с трудом попыталась улыбнуться, ловя его взгляд:

— Спасибо, ничего. Живая.

— Прости, что так получилось. Я не хотел так сильно тебя травмировать, — напряженным тоном произнес он. Видно было, что ему на самом деле неловко, что он боится. Боится, как бы она не подала на него в суд за изнасилование, ведь она была юристом.

— Отвези меня домой, — попросила она тихим голосом. — Я понимаю, что сама виновата, я сама спровоцировала тебя, я слишком много позволила тебе…

— Извини. Даже не знаю, что сказать.

— Тогда лучше молчи, — злым тоном продолжила она, вставая. — Лучше отвези меня домой, ты ведь на машине? Скажи, а Валя знает, что у меня началось кровотечение? Я понимаю, она заботилась обо мне, попросила тебя лишить меня девственности… Я вас не обвиняю, виновата только я сама, — говорила девушка, массируя пальцами виски и тупо глядя в пустоту. Изможденное, исхудавшее лицо без косметики казалось страшным ликом призрака. — Я звонила по мобильному моему шефу, он меня повысил, теперь я еще и консультант по красоте. Так что мне пора на работу. Хорошо, что я пролежала все выходные и только один будний день. Не придется брать больничный.

— Может, лучше бы ты еще немного полежала в клинике? — деланно заботливым тоном предложил Слава.

— Нет, что ты, — натянуто улыбнулась она. — Мне некогда. Работа ждет.

— Ты на меня не сердишься? — почти заискивающе допрашивал он, все еще не веря, что так легко отделался.

— Нет.

— Хорошо, — он вздохнул с облегчением. — Я рад… Что с тобой все в порядке. Я так за тебя волновался…

— А почему не звонил? Я ведь дала тебе свой мобильный.

— Я узнавал у врача — он запретил мне тебя беспокоить, — нашелся Слава. — К тому же… У меня было куча дел. Опять же, обручение с Валентиной.