— Так ты та самая журналистка! — догадывается он.

Я киваю и вымученно улыбаюсь. Порыв ветра опять немного накреняет висящий на тросах подъемник. Все внутри проваливается от страха высоты, простирающейся подо мной, но кричать кажется уже как-то неприлично, поэтому я опять зажмуриваюсь.

— Мариус! — неожиданно кричит кто-то из моего кармана, и я вздрагиваю, узнав в этом голосе второго мужчину, который галантно предлагал мне руку пару минут назад. — Мариус! — еще раз кричит карман, и я резко вспоминаю, что там рация.

Черт! На крыше же ребята, которые этим самым подъемником и управляют. Именно они дали мне рацию, что бы в случае чего я связалась с ними. Тогда какого лешего я полезла за телефоном?

Дурацкая привычка «мобильного века» …

— Мариус, мы поднимаем эту… — судя по тому, как захрипела рация, мужчина явно хотел сказать «идиотку», но сдержался. — Подъемник поднимается, — исправился голос из кармана. — Предупреди девушку.

Мариус что-то негромко сказал по-немецки, судя по всему, ругался, и как-то устало посмотрел на меня. Почему-то мне стало так неловко перед этим занятым мужчиной, которого я доставила столько ненужного геморроя, что даже пообещала:

— Я постараюсь не орать.

Мужчина удивленно мигнул и тут же поспешил кивнуть, а в следующий момент подъемник вздрогнул и начал медленно подниматься на крышу.

И я стоически держала данное слово, т. е. изо всех сил старалась не орать.

Правда, держать глаза открытыми так и не получилось, поэтому, когда услышала тихое: «А теперь руку дашь?», то вначале даже немного растерялась и только теперь открыла глаза.

Он стоял прямо передо мной и смотрел с каким-то непонятным интересом. Приблизительно так же выбирают в аквариуме ресторана щуку, которую следует подать на ужин.

Медленно встаю, сосредоточенно закидываю ногу, чтобы перелезть через перила и оказаться на твердой поверхности, как вдруг загадочный друг Мариуса Буркхарда подхватывает меня и легко вынимает из подъемника.

Перепуганный всем случившимся за утро мозг буксует, передавая власть в руки инстинктов.

— И-и! — испуганно верещу я, в то время как ведомые инстинктами руки охватывают шею, а ноги сжимают бедра мужчины.

— Прелестно, — выдыхает незнакомец, явно недовольный тем, что в него вцепилась маленькая обезьянка в спецовке.

А я что? Я ничего! Это все инстинкты, чтоб их!

— Мистер Дамир, вам помочь? — вежливо интересуется кто-то.

Легкий смешок вырывается из груди обнимаемого мной мужчины.

— Не стоит, — он едва ощутимо проводит рукой по моей спине. — Девушка отпустит меня сама.

Я смущенно поднимаю голову, вижу насмешливую улыбку и, прошептав слова извинения, осторожно разжимаю ноги, чтобы наконец коснуться твердой поверхности, а затем в спешном порядке делаю от незнакомца спасительный шаг в сторону и оглядываюсь.

М-да, Яблокова, нехило ты накосячила!

В уголке тихо лежат трое парней, что помогали мне спуститься. Я бы тоже вела себя как мышка, если бы мои руки и ноги были скованны пластиковой стяжкой, а рот заклеен полоской скотча. Четвертый, немолодой мужчина в спецовке, что управлял подъемником, стоит рядом с металлической конструкцией, предназначенной для мойки окон на больших высотах, и ведет себя еще тише, чем те, что на полу крыши.

В трех шагах от меня стоят четверо шкафообразных мужчин. И я не преувеличиваю, мой старый гардеробный шкаф времен Советского Союза приблизительно такой же по габаритам…

Стиснув пальцами край спецовки, я кидаю затравленный взгляд на стоящего за моей спиной мужчину.

Высокий, опасный, с чертами прирожденного лидера и завышенной самооценкой. И хотя я не слишком разбираюсь в мужской красоте, наверное, про этот экземпляр можно с уверенностью сказать — чертовски хорош.

Вот только тяжелый взгляд из-под темных бровей не сулит ничего хорошего.

Яблокова, тебе край!

Мужчина придирчиво оглядывает меня с ног до головы. На долю секунду наши глаза встречаются, и я тут же неловко отвожу взгляд в сторону.

Что сделает со мной начальник охраны Мариуса Бурхарда? Светит ли мне приятное общество городского обезьянника или тайные застенки инквизиции?

Сзади пищит звонок, и я с каким-то необъяснимым облегчением оборачиваюсь на звук открывающихся дверей лифта.

— М…м… Мариус, — с трудом вспоминаю имя вышедшего из лифта бизнесмена и покаянно стаскиваю с головы желтую каску. — Простите, пожалуйста.

Мне редко когда бывает стыдно — наверное, профессия накладывает своеобразный отпечаток, но вот сейчас мне не просто стыдно. Мне неловко настолько, что я готова пролететь все двенадцать этажей вниз и провалиться под землю.

— Яблокова? — неожиданно уточняет мужчина. — Эвелина Яблокова?

Осторожно киваю. Хоть и псевдоним, но все равно как-то страшно.

— Эвелина, у вас есть что-то под этой одеждой? — неожиданно спрашивает бизнесмен.

Я ошарашенно открываю рот, вспоминаю ряды многочисленных любовниц, строевым шагом преследующие Мариуса Буркхарда, и обнимаю себя за плечи.

О чем думает этот извращенец? Самому сорок пять стукнуло, а он на молоденьких девушек слюни пускает!

— Мариус? — вместо меня выразил недоумение напряженный голос моего как бы спасителя.

Неожиданно для всех, присутствующих при этой непонятной беседе, успешный бизнесмен, солидный мужчина в возрасте смотрит поверх моей головы, резко складывается пополам и начинает громко от души смеяться, словно мальчишка.

Далее следуют несколько непонятных фраз на немецком языке, и стоящий за моей спиной мужчина что-то недовольно ворчит. Из всего происходящего ясно одно — господин немец откровенно потешается над реакцией своего приятеля.

Я с любопытством оглядываюсь назад, встречаюсь глазами с насмешливо-оценивающий взглядом мужчины и с недоумением смотрю на Мариуса.

Хотелось бы знать — чего это он ржет?

— Простите, Эвелина, — утирая набежавшие слезы, сквозь смех выдавливает Мариус. — Я имел в виду — вам есть, во что переодеться для делового обеда?

— Делового обеда? — тупо повторяю я, невольно копируя его акцент.

К счастью, немец не понял или решил не заострять свое драгоценное внимание на таком пустяке.

— Именно, — кивает мужчина. — Мне будет намного спокойнее, если интервью пройдет в моем ресторане. Как я понял, статья вам нужна к концу дня, а мне не хотелось бы, что вы выкинули еще что-то столь неординарное…

Интервью? Мне не послышалось? Интервью!!!

За полсекунды мои руки каким-то волшебным образом расстёгивают все пуговицы куртки синей спецовки, и она летит на пол.

Страховочный пояс с длиной веревкой и карабином на конце, которым я была пристегнута к перилам подъемника, щелкает металлическим крепежом, и я не слишком грациозно снимаю с себя снаряжение.