Коснувшись запутанных личных отношений между богатырем старшим и младшим «Дружины специального назначения», мысли Моти отклонились от первоначальной грустной темы. Осознав это, Змей решительно тряхнул каждой из голов и вернул мысли в нужное русло. Итак, когти: раз, два, три… Старший богатырь, средний и младший… У каждого из их команды есть официальная должность, прописанная чин по чину в реестре, и все они состоят на официальной службе у князя Берендея. И только у него, несчастного трехголового Змейчика, должности не имелось. А ведь он стоял буквально у истоков дружины, носил на шеях форменные кожаные ошейники с шипами наружу, и, если считать по головам, составлял ровно половину от личного состава их небольшого подразделения. Правда, если считать по туловищам, то эта доля тут же падала до четверти, но таким образом Змей считать не любил.

Так как засорять головы подобными проблемами было не в правилах ущемленного члена «Дружины специального назначения», прения были закончены, и далее последовало короткое голосование. Как и следовало ожидать, с результатом два против одного (правая и левая головы — «за», а самая осторожная, центральная, — «воздержалась») было вынесено решение в ближайшее время поставить вопрос ребром и вытребовать себе какую-никакую, но официальную должность. Говорить человеческим языком Гореныш не мог, но прекрасно обходился и без этого, передавая нужную информацию напрямую собеседнику. Осталось только выбрать подходящий момент и мягко, но вместе с тем настойчиво обозначить свою позицию в голове у Солнцевского.

О том, чтобы сделать это немедленно, не могло быть и речи. Хозяин слишком был увлечен нелепой картиной, как лучшие киевские богатыри, скинув привычные тулупы, махая палками, носятся друг за другом на длинных узких досках, не забывая при этом время от времени постреливать из луков по крашеным деревянным кружочкам. Нет, таких забав Мотя не понимал и потому, свернувшись комочком (а если быть точнее, то огромным таким комищем), сладко засопел в ногах у любимого хозяина. И только левая голова по привычке сквозь дрему прислушивалась к тому, что происходило вокруг.

— Кранты Муромцу, — довольным голосом заметил Изя, потирая ладони. — Попович его в два счета нагонит, он даже на тренировках секунд по двадцать на круге приносил.

— Биатлон — это не только скорость, но и меткость! — тоном видавшего виды знатока выдал в ответ Солнцевский. — А с ней у Алеши как обычно проблемы, горяч он слишком. Так что, как бы ты ни злился, чемпионом сегодня станет именно Муромец.

— Это мы еще посмотрим, — недовольно бросил Изя, прикидывая в голове, как бы исхитриться и провести ставший уже очевидным проигрыш десяти монет по графе «непредвиденные расходы, не подлежащие восстановлению как безнадежные». (Ужас, конечно, но таки нужно жить дальше!)

Старый черт уже давно прибрал все денежные потоки их команды в свои опытные шаловливые ручонки, но до сих пор не мог избавиться от застарелой привычки вести двойной учет и мухлевать в финансовых отчетах. И неважно, что этот самый отчет он готовил в одном экземпляре, исключительно для своей рогатой персоны. Каждый месяц Изя радовался, как ребенок, когда ему удавалось провести самого себя, и кругленькая сумма падала на дно «черной» кассы, держателем которой являлся он же (впрочем, как и «белой»). Так что небольшой проигрыш коллеге за неудачно сделанную ставку был для него не более чем досадное недоразумение. Ко всему прочему, организованный на гонке тотализатор обещал черту нешуточные барыши.

— Ребята, да как вы только можете говорить о каких-то ставках на победителя, когда тут такие страсти кипят?! — подключилась к разговору Соловейка. — Посмотрите, Алеша Попович того и гляди Муромца догонит!

— Не догонит! — отрезал Солнцевский.

— Догонит, — больше по инерции буркнул Изя.

Тут разгоряченная Любава не выдержала и свистнула. Сделала она это в четверть своей силы, но и этого хватило, чтобы Мотя во сне перевернулся с боку на бок, с помоста слетела парочка бояр, а остальные гости VIР-сектора возмущенно заголосили, активно используя в своей лексике совсем не литературную речь.

— Любав, ты того, не увлекайся, — между делом бросил Илюха, ни на мгновение не отвлекаясь от несущихся к заветному кубку богатырей.

— Это мы привыкли к твоему свисту, а у остальных нет нашего опыта каждодневных побудок, — так же спокойно заметил Изя.

Наверняка эта маленькая шалость младшего богатыря так просто не сошла бы ей с рук, но от возмездия ее спасло непредвиденное: Добрыня Никитич в это самое мгновение споткнулся буквально на ровном месте, упал и тем самым спровоцировал чудный завал перед самым финишем. Хотя былинный богатырь уже не рассматривался как претендент на победу, но этот прискорбный факт ни капельки не помешал доброжелательно настроенным зрителям весьма бурно среагировать на его падение. Поддавшись общему порыву, обиженные Соловейкой сановники тут же забыли о ее глупой выходке и целиком сконцентрировались на громогласной поддержке Добрыни и остальных пострадавших богатырей.

Гонка тем временем подошла к своему логическому концу. Как и предсказывал Солнцевский, победителем Первого открытого чемпионата Киева по биатлону на приз князя Берендея стал Илья Муромец. Алеша Попович, казалось, уже было догнал друга, но на финише Илюха припал на одно колено, резко выкинул вперед правую лыжу и первым пересек финишную ленточку.

Несмотря на то что победитель был только один, любовь ликующих киевлян на себе ощутили все участники гонки. Болельщики методично выловили всех биатлонистов и принялись их качать. Желающих таким образом выказать свое восхищение было много, а богатырей мало, и потому их бережно передавали с рук на руки и со всей присущей киевлянам широтой души подбрасывали в воздух.

— Хорошо, что лыжи догадались снять, — философски заметил Солнцевский, с улыбкой наблюдая за происходящим.

— А вот колчаны не догадались, — в тон бросил Изя, глядя как сыплются на землю неиспользованные на огневых рубежах стрелы.

Неугомонная Любава тоже хотела броситься в эту куча-малу, но бдительный Илюха вовремя ухитрился поймать ее за рукав. Некоторое время ушло на бурное выяснение отношений, но вскоре Соловейка была вынуждена признать, что лучше пока остаться в стороне от бушующих спортивных страстей.

— Слушай, Илюха, а почему ты сам не принял участие в чемпионате? — несколько запоздало поинтересовалась Любава, наблюдая, как в очередной раз отправляется в полет Муромец.

— Да ну его, — отмахнулся Солнцевский, — нормальных винтовок нет, из лука стрелять я так и не научился, а к беговым лыжам у меня стойкое отвращение еще со времен школьных уроков физкультуры.

— Так ради чего ты все это затеял? — поинтересовалась совершенно сбитая с толку Соловейка.

— Скучно было, вот и решил немного развеяться, а заодно и народ поразвлечь, — совершенно честно признался старший богатырь, — а то зимой мертвый сезон настает, жизнь как будто замирает. Вон у нас с первого снега ни одного задания не было.

— Ну и хорошо, — пожал плечами Изя и ехидно добавил: — Солдат спит, служба идет, а жалование капает. Или забыл, как послы-иноземцы со своими ратниками нас чуть стрелами не истыкали?