поднявшись с дивана, она подошла к туалетному столику и загремела жестяными банками. Мара зажала в кулаке только ей известный предмет и, поднеся ко рту, замерла. На ней все ещё были очки, скрывающие глаза. Их она видела только по утрам, когда умывалась, и помнила холодное серебро, окружающее зрачок. Ей они достались от матери, которую девушка не может найти на другой стороне. Когда та ушла, Маре было семнадцать, и прошло ещё немного времени, поэтому она не должна была уйти далеко. Однако каждую ночь последний месяц вместо следов матери Мара находила чужие, – Кая. Она не звала его и раздражалась не меньше парня, чувствуя его недоумение и дыхание за спиной, потому что он только создавал лишние проблемы в ее мире.

Разжатый кулак, круглая пилюля забвения на кончике языка и холодная вода, толкающая ее по пищеводу. Можно сказать, Кай добился своего, и она отключится минут через десять.

***

Мост уже давно кажется ей апофеозом счастья и горя одновременно в этом мире. С него она начала поиски матери, следуя за тонкой чёрной, как ее волосы, нитью, но сплетения путей других заблудших душ сделали ее поиск бесконечным. Забавно, как этот мир обходится с ней, ее Создателем, сумевшим заключить в лабиринт улиц выпорхнувшие из сломленных тел души. Здесь каждый находит и видит только того, за кем пришёл, чтобы за руку вывести его в реальность. Но за кем приходит сюда Кай и почему его не видят другие ищущие?

Только сегодня днём, пока Кай с недовольным лицом просматривал ее скромную библиотеку, Мара решила выгнать его из мира снов.

– Привычная встреча на мосту. Где твои ожоги?

– На месте, в теле, которое спит на диване.

– Знаешь, я думал, что если ты заснёшь раньше, то я не попаду сюда снова, – парень взъерошил себе волосы. – Видимо, проблема во мне.

– Этот мир существует и без меня. Но я тебя сюда не звала.

Кай стоит на парапете, сосредоточенно глядя в марево щупалец. Маре только нужно сделать шаг, вытянуть руки и толкнуть. Это не будет плохим поступком. Разве освобождение можно считать чем-то ужасным?

Когда ее руки прикасаются к спине Кая, она твёрдо верит в то, что приняла верное решение. Верит, пока парень резко не оборачивается и не хватает ее за ворот кофты.

– Потяну тебя за собой. Один ко дну идти не собираюсь.

Мара срывается вниз, хватаясь за его руки как за спасательный круг, пока не чувствует ускользающий мир созданного ею сна.

***

Сквозь занавески пробивается золотистый свет. Впервые он не раздражает, а радует.

Девушка на диване вздрагивает, холодные пальцы касаются ее щеки. Сквозь рассасывающуюся пелену сна, Мара видит очертания знакомого силуэта, овеянного беловатой дымкой.

– Ты так повзрослела, так изменилась… Моя дочь раньше никем бы не пожертвовала ради меня.

Очки скинуты на пол, на бледной коже ни следа ожогов. Мара с удивлением отмечает, что свет больше не обжигает, а темноволосая женщина у дивана не является порождением сонного паралича. О прошлом дне напоминает только серая речная ракушка, валяющаяся на полу и навсегда лишившаяся хозяина.