Рассказывая о Микеланджело, наверное, не стоит говорить о случайностях. Правильнее будет вести речь о выпавших ему шансах и о том, как он их использовал. А шансы, надо сказать, были немалыми и вполне реальными. Прежде всего, Микеланджело повезло в том, что он родился недалеко от прекрасной Флоренции. Кроме того, волей судьбы он стал посещать лучшую художественную мастерскую столицы Флорентийской республики, совершенно справедливо сравнивавшейся современниками с Древней Грецией.

Отметим, что территория нынешней Италии тогда представляла собой настоящую мозаику, составленную из маленьких государств (их было четырнадцать в год рождения Микеланджело – в том числе Неаполитанское королевство на юге, Папские государства в центре, могущественная Венецианская республика на севере и т. д.). Соответственно, чувство принадлежности к тому или иному городу было сильнее того, что сейчас привязывает к стране. Более того, художников часто именовали по названию города: например, Перуджино – это Пьетро Вануччи из Перуджи, Антонелло да Мессина – Антонелло из Мессины, Леонардо да Винчи – Леонардо из Винчи. Флоренция не только не имела аналогов в плане развития культуры – она была стратегической точкой, равноудаленной от Рима и от Венеции, и к тому же крупным финансовым центром, с которым не мог не считаться даже сам понтифик.

В свою очередь, во Флоренции все так или иначе было связано с семьей Медичи. И в связи с этим невозможно себе представить лучший знак судьбы, чем тот, что выпал на долю Микеланджело: быть замеченным (как – это мы увидим чуть позже) самим Лоренцо де Медичи Великолепным, а потом жить и учиться с его детьми в его собственном дворце.

Кто же такой этот Лоренцо де Медичи? Он был правнуком богатого банкира Джованни ди Биччи де Медичи, умнейшего человека, стараниями которого банк Медичи стал одним из самых высокодоходных предприятий Европы. А еще Лоренцо был внуком Козимо де Медичи по прозвищу «Старый», могущественнейшего финансиста не только во Флоренции, но и во всем тогдашем мире.

Став во главе государства, Козимо де Медичи добился такой популярности, что, когда он умер в 1464 году, на его могиле выгравировали слова: «Pater Patriae» («Отец Отечества»). Будучи поклонником всех видов искусств, он превратил свой дворец в музей, где были собраны произведения самых великих художников и скульпторов Флоренции, а также коллекция бесценных древних рукописей, в частности, самого Платона. Страсть к этому философу привела Козимо к меценатству, и он создал Платоновскую академию – настоящий духовный маяк эпохи Возрождения.

Сыном его был Пьеро ди Козимо де Медичи, имевший не самое благозвучное прозвище – «Подагрик». Он, придя к власти, положил конец всем расходам на благотворительность, наносившим, как он считал, ущерб семейному бюджету. При этом он не жалел денег на бесконечные банкеты, что и подкосило его здоровье: Пьеро пережил своего отца всего на пять лет.

В декабре 1469 года его старший сын Лоренцо был избран главой республики, и наследство ему досталось незавидное: отец оставил дела в полном беспорядке, да еще нажил себе множество смертельных врагов.

Историки Бенджамин Блеч и Рой Долинер характеризую Лоренцо ди Пьеро де Медичи следующим образом:

Именно с приходом к власти Лоренцо де Медичи началась эпоха, которая единодушно признается сейчас самым блестящим периодом флорентийского Возрождения, взрастившим таких гигантов, как Сандро Боттичелли, Леонардо да Винчи и, наконец, сам Микеланджело.

Как и все известные художники того времени, Доменико Гирландайо давал своим подмастерьям возможность делать второстепенные детали заказов, для которых он сам рисовал эскизы и выполнял главные части работы. Эта практика позволяла его многочисленным ученикам быстро выходить на достаточно высокий профессиональный уровень. Весной 1489 года, когда Микеланджело поступил к нему в обучение, Гирландайо получил важный заказ от Джованни Торнабуони, дяди Лоренцо де Медичи и директора римского филиала его банка: художник должен был изготовить серию фресок для церкви Санта-Мария Новелла. Таким образом, будучи еще подростком, Микеланджело получил возможность принять участие в создании настоящего шедевра.

С самого начала своей работы у маэстро Гирландайо Микеланджело продемонстрировал дух саркастический и непокорный. Например, однажды, пользуясь отсутствием хозяина мастерской, вместо того чтобы продолжать рисовать эскизы для Санта-Мария Новелла, он несколькими штрихами набросал с натуры своих коллег, трудившихся на строительных лесах, а еще – по памяти – самого Гирландайо, всех в чрезвычайно живых и естественных позах.

Когда Гирландайо вернулся, он увидел рисунок подмастерья и воскликнул:

– Ничего себе, да он понимает в этом побольше меня!

В своей книге «Жизнь Микеланджело» Асканио Кондиви рассказывает, что Доменико Гирландайо испытывал по отношению к своему ученику такую постоянно растущую ревность, что решил избавиться от него задолго до окончания предусмотренных договором трех лет. И, надо сказать, он сделал это с чувством немалого облегчения.

Микеланджело потом всегда говорил, что Гирландайо не дал ему никаких знаний, но это не совсем так. Очевидно, что он хотя бы показал мальчику, как делать и смешивать краски, обучил основам цветовой гармонии и композиции и, конечно же, величайшему достижению флорентийской скульптуры XV века – перспективе. При этом, как отмечают историки Бенджамин Блеч и Рой Долинер, «нет никаких подтверждений вклада Микеланджело во фрески, которые в то время рисовал Гирландайо»17.

Если верить Джорджо Вазари, потом события стали разворачиваться как в самых чудесных историях, которые рассказывают вечерами на посиделках и которые переживают века. Вот, например, одна из этих историй…

Однажды славный правитель Лоренцо де Медичи по доброте своей назначил скульптора Бертольдо ди Джованни, ученика великого Донателло, смотрителем сада на площади Сан-Марко. В этом саду была собрана уникальная коллекция произведений искусства: скульптур, античных статуй, картин, монет, драгоценных камней и прочего. Медичи хотел двух вещей: доверить свою коллекцию эксперту, способному профессионально реставрировать любое произведение, и создать в саду школу скульпторов.