Не менее удивительная судьба ожидала и его скромное сельское подворье.

Как многие старые храмы, Свято-Никольский располагался на холме. К нему, будто прося защиты, сиротливо жалось небольшое церковное кладбище с запущенными старыми могилками, следом за которым, вдоль пыльной проселочной дороги, тянулось приходское. Позади храма, внизу, среди буйной зелени одичавшего сада, затерялся источник Николая Чудотворца с чистейшей, удивительно вкусной водой. В то время, кроме местных жителей, о нем никто не знал. Не стекались еще толпами паломники и туристы, не было ни резных деревянных ступеней, ни часовенки над источником. Все появилось позже, с приездом батюшки…

Он медленно шел по обочине дороги, скромный, худощавый, с густыми волнистыми темными волосами и такой же пышной бородой. Заметив проезжавшую машину, священник остановился и низко поклонился Андрею и Миле. Этих секунд оказалось достаточно, чтобы вспоминать о незнакомом батюшке годами. Когда сердце разрывалось от боли и не оставалось ни капли надежды, Миле представлялось, что он всегда терпеливо ожидает ее у ворот храма, далекой и близкой пристани, к которой отчаянно рвалась потерявшаяся душа.

Ничто в мире не бывает случайным. Если внимательнее присмотреться к жизни, можно заметить: события в ней подобны деталям мозаики, образующим некий рисунок. А вот каким он получится, прекрасным или безобразным, Господь предлагает решать нам самим. Его Любовь всегда рядом, у запертых дверей больного человеческого сердца. Любовь, которая «долготерпит, не завидует, не превозносится, милосердствует, не гордится, не ищет своих си, не раздражается, не мыслит зла, не радуется о неправде, радуется же о истине, вся любит, всему веру емлет,[5]вся терпит, яже николиже отпадает[6]»…[7]

Мила хорошо запомнила передачу, поразившую ее воображение. В Грецию прибыл с визитом наш архиепископ. Посетив некое официальное мероприятие, он предсказал известному греческому ученому принятие сана иерея в России и служение в одном из приходов. А еще, года через три, Мила, совершенно неожиданно, узнала о продолжении той удивительной истории.

В хмурый январский день, один из тех, когда вечер наступал уже с утра, она отправилась на работу. Серое низкое небо, грязный снег зимней оттепели дополняли картину будней, пришедших на смену ярким новогодним праздникам. Привет тебе, торговый комплекс «Юнион»! Пустые залы его корпусов эхом отражали одинокий стук Милиных каблучков. На минуту остановившись перед дверями администрации, она тяжело вздохнула. Как же ей не хотелось туда входить! Их вездесущий главный инженер, Владимир Алексеевич, всегда находил повод довести сотрудника до состояния кролика, смотрящего в пасть удаву. Комната инженерной группы гудела от множества голосов. На столе, заваленном бумагами, мужчины разложили большой чертеж по реконструкции. Никем не замеченная, Мила проскользнула к ксероксу и включила заскрипевший старый аппарат. Стопа документов не оставляла надежды на скорое завершение нудной работы. Тоскливо наблюдая за медленно ползущими листами бумаги, она случайно услышала обрывок разговора.

— Я вчера наконец съездил к этому греческому батюшке, в Воскресенское.

Виктор Станиславович оторвался от чертежа и с интересом спросил:

— И что, он действительно обладает способностями?

— Да, — многозначительно кивнул главный инженер, — во всяком случае, мне так показалось.

«Неужели тот самый священник, — с замиранием сердца подумала Мила, — в нашем селе? Невероятно!» Позабыв о своем всегдашнем страхе перед начальством, она громко спросила:

— Владимир Алексеевич, скажите: где находится Воскресенское?

В кабинете воцарилось красноречивое молчание. Взгляды удивленных сотрудников обратились к сидевшей у ксерокса женщине. Голос главного инженера, возмущенного ее бестактностью, был подобен раскату грома:

— Госпожа администратор, вы никогда не слышали о правилах поведения?

Мила вздрогнула, как от удара кнута, и мучительно, до слез, покраснела.

— Извините меня, пожалуйста, Владимир Алексеевич, — пролепетала она, — просто мне очень нужно знать!

В Милином голосе прозвучала столь искренняя мольба, что главный инженер, неожиданно, сменил гнев на милость. Повторив знакомый адрес, он осведомился:

— Ну, теперь, надеюсь, вы разрешите продолжить?

— Простите, Владимир Алексеевич, я не хотела вам помешать!

— Так и быть, прощаю, — проворчал «главный», обезоруженный теплым, благодарным взглядом Милы.

929 г. до Р. Х., Иерусалим.

Соломон был необычайно светел и воодушевлен. Радостная улыбка не сходила с его лица. В овальном зале дворца собрались маги, волшебники, астрологи и философы. Мудрецы, прибегая к силе князя демонов Асмодея, увеличивали славу и богатство Соломона. Да, сегодня он положит начало главному делу жизни: строительству прекрасного, величественного храма. Бог дал ему сказочное богатство, огромную власть, любовь красивейших женщин. И теперь наступила очередь Соломона прославить своего владыку. Царь вспомнил сокровенную, тщательно оберегаемую от посторонних глаз легенду иудеев о Херувиме Деннице — первом, лучшем Ангеле-хранителе Земли, сердцевины мира: «Его совершенства не смог перенести ревнивый Бог. Свободолюбивый, гордый сын Зари[8]долго терпел несправедливости, но в конце концов поднял восстание с одной третью сочувствовавших ему Ангелов. Во главе Божьего воинства встал Архангел Михаил. После поражения Денницу, вместе с соратниками, изгнали на землю».[9]

«Ничего, — подумал Соломон, — мой народ еще сделается свидетелем триумфа сына Зари и по праву разделит с ним великую славу!» Окрыленный мечтой, царь гордо вскинул голову и посмотрел, с высоты сверкающего золотом трона, на сидевших внизу единомышленников. Одарив их лучезарной улыбкой, он произнес пламенную речь о необходимости строительства невиданного ранее храма. Верные ему мудрецы ответили, что знают архитектора, способного сделать невозможное. Они имели в виду Адонирама, служащего у «доброго царя Хирама, владыки Тирского».[10]