Вся их семья упёрто отправлялась на прогулку каждое утро, невзирая на дождь. В самый жуткий ливень они кутались в оранжевые дождевики и устремлялись гуськом к подножию гор, а через несколько часов яркими ноготками усыпали вершину далёкой мрачной скалы. У них было пятеро детей, старательных, по-старомодному воспитанных. Дэн был старшим, примерно мой ровесник. Я невысокая, но он на добрых три сантиметра ниже меня. Из кармана дождевика вечно торчит толстый путеводитель по замкам. Просто мрак.

— Свершилось! — сказал он так торжественно, будто мы вернулись из глубин космоса. Попытался на радостях перепрыгнуть через верёвку, запнулся и шлёпнулся.

— Ясно, почему тебя прозвали Дэн-Дуремар, — хмыкнула я, пролезая под ограждением.

По-прежнему ни папы, ни Анны, ни Моголя. Все-таки ушли без меня.

— Как тебя зовут? — спросил Дэн, отряхиваясь. — Златовласка?

— Чего-чего?!

— Ты томилась в башне, что, не так?

Я припомнила «Сказки маленькой божьей коровки».

— Такой большой, а сказки любишь? — спросила я.

Я хотела его уколоть, но он не понял.

— Не то что люблю, но листаю с удовольствием. Не все, конечно. Папа дал мне почитать «Мабиногион». Мы же в Уэльсе.

Он что, перешёл на валлийский?

— Легенды средневекового Уэльса. Любовь-морковь. Хочешь почитать?

— Немного не в моем вкусе.

— А что в твоём вкусе? Что ты читаешь? У тебя повсюду с собой такая чёрная книжица.

Ну надо же, он ещё и следил за мной. Вообще-то я редко достаю блокнот из куртки.

— Это блокнот для рисования.

— Дай посмотреть. — Он похлопал меня по карману.

— Обойдёшься!

— Брось, не стесняйся.

— При чем тут — не стесняйся? Не лезь не в своё дело.

— И что ты зарисовываешь? Замки?

— Ещё чего.

— Горы?

— И не горы.

— Что же тогда?

— Нос не дорос.

Он весело сморщил вздёрнутый нос. Я сдалась:

— Я не зарисовываю, а рисую. Забавные картинки. Вроде мультяшек.

— Вот здорово! Обожаю мультяшки. А комиксы ты не рисуешь? Мои любимые — «Келвин и Хоббс». И «Астерикс». У меня есть все серии. Смотри, у меня даже на носках щенок Астерикса. — Он поддёрнул джинсы и расправил носок, запиханный под резинку кальсон.

— Как мило.

Он ухмыльнулся:

— Ладно, знаю. Не высший шик.

Уж это точно. Хорошо, мы не дома — не дай бог кто-нибудь увидел бы нас вместе. И все же он был забавным, дурашливым и привязчивым, как щенок. Кажется, даже не обижался на мои колкости. Я не всегда такая язва. Просто в ту минуту места себе не находила из-за родных.

Его-то семья столпилась во дворе замка, со знанием дела рассматривая кучки камней. Одна из девочек подняла голову и заметила нас.

— Дэн! Пойди сюда, нам нужен путеводитель!

Ноготки замахали руками и зашумели.

— Идём скорее, их теперь не угомонить, — сказал Дэн. — Ты со мной?

Я пошла за ним. Папа, Анна и Моголь так и не объявились. Придётся возвращаться домой с ноготками. И тут я поняла, что мне так тоскливо, что любая компания будет в радость.

Угадайте, кого я увидела у стен замка? Папу, Анну и Моголя. Ни следа тревоги на лицах.

— А вот и Элли, — сказал папа. — Нашла себе приятеля? Умница, дочка.

Дэн расцвёл. Я метнула в папу убийственный взгляд.

— Где вы были? — строго спросила я.

— Показывали Моголю, как в средневековых замках был устроен туалет, а потом ему самому захотелось, и пришлось искать кабинку. Элли, бедняжка, ты думала, что потерялась?

— Нет, что ты, — мрачно ответила я.

— Увидимся… Элли, — сказал Дэн.

Мы виделись ещё пару раз. Он почти всегда был с ноготками. И к нему лип Моголь. Однажды мы все вместе отправились на пикник. Моросил дождь. Мокрые бутерброды, водянистые сардельки, клеклые чипсы. Никого это не трогало. У Дэна здорово выходило развлекать детей. Моголь его обожал. А меня утомило их шутовство, я сбежала, устроилась на влажном камне и принялась рисовать.

Я так увлеклась, что едва заметила, как на страницу упала тень. Я захлопнула блокнот.

— Покажи, — попросил Дэн.

— Обойдёшься.

— Злюка. Ладно тебе, не вредничай, всё-таки последний день каникул.

— И слава богу.

— Не понял.

— Не выношу слякоть.

— Да ты что, тут здорово. И потом, что хорошего дома? Снова в школу. Гадость, фу. Может, в девятом будет получше.

— С чего это в девятом? — спросила я. Дэну, как выяснилось, было всего двенадцать. Даже не подросток.

— А вот и в девятом.

— Не ври. Ты пойдёшь в восьмой, как все маленькие мальчики.[2]

— Нет, в девятый. Честное слово. — Дэн явно смутился. — Я перескочил через класс, ясно?

— Бог ты мой, мне попался вундеркинд.

— Точно.

— И как я сразу не догадалась, что ты типичный ботаник?

— Нет бы порадоваться, что гуляешь с супербашковитым парнем, — сказал Дэн.

— Я с тобой не гуляю, псих.

— Очень жаль.

— Неужели?

— Элли, ты мне нравишься. — Он больше не улыбался. — Давай встречаться.

— Нет! Ни за что! Сам знаешь, нос не дорос.

— Карманный парень — мечта многих девушек.

— Только не моя.

— Я к тебе приеду.

— Дэн, ты свихнулся. Вы живёте в Манчестере, мы — в Лондоне.

— Давай переписываться.

Чтобы только отвязаться, я вырвала из блокнота листок и написала свой адрес. Зная Дэна (не то чтобы я была рада знакомству), думаю, он давно его потерял. А если и сохранил, всё равно не станет писать. А если и станет, вряд ли я отвечу. Какой смысл? Он совсем ребёнок и вызывает у меня одно раздражение. Может, временами с ним и весело. Но какой из него парень?

Эх, был бы он лет на пять старше! А ещё не такой придурочный и странный. Был бы он потрясающим блондином с темно-карими глазами.

Интересно, встречу ли я завтра моего блондина? И я плетусь как черепаха, в голову лезут сладкие мысли. И вдруг ловлю своё отражение в витрине напротив. Затуманенный взгляд, не обременённый интеллектом, разинутый рот. И тут я замечаю часы над прилавком. Девять часов. Девять! Не может быть. Какой ужас!