litbaza книги онлайнСовременная прозаДень рождения - Татьяна Чекасина

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 20
Перейти на страницу:

– Столь необходимо, – повторил он быстро, самому не понравилось. – Садитесь вон за тот столик в углу.

Кроме начальственного, тут имелся ещё один стол, похожий на парту недоразвитого ученика: весь в кляксах, захватан по краям.

– Можно, я буду писать на коленях, дайте подложить какую-нибудь книгу. Извините, как вас зовут?

Он понял, что дал промашку: не представился первым, и то, что эта девка ему об этом напомнила, оказавшись вежливей его, представителя закона, немного покоробило, а потому ответил слишком напористо:

– Клековкин Виктор Викторович.

Влас вернулся. Сел поодаль, засмотревшись. Посмотреть было на что. Одета она в какое-то пончо (юбка под ним еле угадывается), чулки ажурные, туфли мелкие (совсем не по погоде) с большими, по виду серебряными лирами вместо пряжек.

– Лейтенант, взгляни-ка на гитару, – прервал его наблюдение Клековкин, – дорогая? – передал гитару через себя и через стол.

Влас взял гитару бережно (её хозяйка сразу поняла, что этот не понёс бы инструмент под дождём струнами вверх), покрутил в руках…

– Думаю, что да. Но можно уточнить.

– Значит, скорей всего, дорогая? – с надеждой переспросил Клековкин.

– Скорей всего, – Влас продолжал рассматривать инструмент, струны тронул пальцами, и гитара ответила не просто бренчанием, аккордом… – Тут нацарапаны на деке буквы…

– Мои инициалы! – девица следила за его действиями одобрительно.

– Всё равно, надо проверить, может быть, вы в той квартире гитару взяли и там же нацарапали свои инициалы, – предположил Клековкин.

– Ха-ха-ха! – она рассмеялась.

Лейтенант Влас поглядел на неё тоже довольно весело.

– Вот за столик не хочет садиться: говорит – грязный, – будто пожаловался Клековкин и усмехнулся, мол, стол-то в порядке, а вот девица гнёт из себя невесть что. Но все гнут до определённого момента.

Влас сказал:

– Такую посетительницу (он нарочно назвал её так, будто она никакая не задержанная) я бы за свой пустил. Вы, Виктор Викторович, разрешили бы…

– Ладно, садитесь сбоку моего стола, – согласился Клековкин.

Он иногда соглашался с этим Власом Потёмкиным, так как робел перед красивыми и физически сильными людьми. К тому же, этот считал себя умным и цивилизованным, окончил в этом году юридический институт. Какие нынче институты, Клековкин знает, сам туда и не пытался. Сам он довольно давно школу милиции одолел. Он уже дослужился до капитанской следовательской должности. Специалист по розыску квартирных воров. Таковой, он считал, вполне может быть и задержанная, по описанию похожа она на воровку-тихушку, шныряющую в этом микрорайоне.

Лейтенант ушёл и унёс с собой гитару.

Пока девица писала объяснительную, Виктор Викторович подошёл к форточке, возле которой привык быстро и тайно от начальства, этого не одобрявшего, покуривать. Из тёмного стекла на него посмотрело отражение. Лицо небольшое, глаза посажены вразнотык. Иногда они стремительно и жутковато для собеседника сбегаются к переносью, и это, как правило, сбивает с толку допрашиваемых. Следователь и не должен быть красавчиком, – считает Клековкин. Этот Влас Потёмкин не в счёт, ещё полные потёмки, – выйдет ли из него настоящий следователь. Красавчики, это, как правило, сутенёры.

С этой категорией преступников хорошо знаком Клековкин, они зачастую бывают наводчиками при квартирных кражах. Есть такой, например, кликуха Штырь. Другое дело он, следователь Виктор Викторович… Он росточком невелик, плечи узки, бёдра широковаты. Заметно, чёрт бы побрал, даже в мундире с погонами! Но это не так угнетает Виктора Викторовича. Мужские принадлежности недоразвиты – вот беда! В результате он всех баб считает кобылами, ну, а воровок, само собой, терпеть не может по долгу службы. И тут – держись! Он не какой-то растяпа, доверяющий подозреваемым. В райотделе некоторые считают, что Клековкин излишне бдителен, но Виктор Викторович уверен: «излишней» бдительности нет! В этом мире столько краж! А от кражи до убийства один шаг. Часто так и бывает: начнётся расследование с кражи, а там вскоре и труп…

– Пожалуйста, – листок, исписанный изящным почерком, небрежно перелетает с края на середину начальственного стола.

Клековкин степенно усаживается в своё кресло. Любит самые первые объяснения до этого мига незнакомых людей. Процесс напоминает радостную встречу фотографа с только что проявившимся на мокрой бумаге снимком.

– Так-так-так, – приговаривает он тонким голоском, стараясь его занижать искусственно, мол, написано-то оно, может, и так, но вот как оно на самом-то деле… – Поднял трубку телефона: – Сергеев, проверь-ка данные… – И «данные» диктуются Сергееву. – Вот вы пишете: «Нигде не учусь, нигде не служу». На чьём иждивении находитесь?

– Я получила наследство.

– В объяснительной укажите фамилию, имя, отчество того, кто вам оставил наследство. И сумму.

– Пожалуйста. Полякова Анастасия Васильевна. Это моя бабушка… Умерла в мае. Десять тысяч долларов…

– И с мая…

– С мая не учусь в институте.

– И нигде не работаете…

– Я работаю.

– Где?

– Дома.

– Надомницей? Укажите, каким ремеслом занимаетесь: если вяжете из ниток или плетёте корзинки, или…

– …или веники, – засмеялась девушка.

Смех у неё был, на слух Клековкина, отвратительный. Язвительным и гордым.

– Я – творческий человек, свободный художник, – пояснила задержанная безо всякой уверенности, что тут её поймут.

– А-а! – краткое понимающее вырвалось у Клековкина. Взгляд стрельнул по выпростанным из кружев накидки нежным ручкам.

Вот его мать до пенсии знай мыла полы в заводоуправлении «Электрокабеля»! Сестра и теперь там же спину гнёт (зрение минус пять!) Недёшево, чёрт возьми, ей достаются эти провода-проводочки! Или взять его, Витьку. С шестнадцати лет пластался сверловщиком на «ящике номер сорок два», потом армия: деревянная продуваемая ветрами вышка, автомат до онемения в пальцах, мороз, тундра, зэки… Лишения и борьба.

Вот как люди-то живут! Клековкин ощутил во всём поведении этой девицы нечто цепляющее. Ещё когда шли в райотдел и она попросила гитару нести струнами вниз… И тогда в её необычном громком голосе уже проклюнулось какое-то выдрючивание. Ему ли не знать этих, в сетчатых чулках! Но, всё-таки, у него не было полной уверенности, что перед ним шмара, совмещающая профессию с домушницей. Не было уверенности, что она и есть его контингент. Даже непонятно: вдруг, она не проститутка? С ними он любил… Ишь, свободная она художница! Знаем мы эти художества! Ишь, воображает! Будто она у себя в особняке, где он дворник распоследний!

– Кем же была ваша бабушка? – спросил.

– Профессором…

– Вот видите! А вы… институт бросили! – Девка молоденькая, он ведь её старше лет на пятнадцать, может и повоспитывать. А, если она проститутка…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 20
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?