– Джон Уайт, ЦРУ, – сказал Темноволосый.

Они пожали друг другу руки и погрузились в молчание сродни тому, что встретило Ричера, когда он вошел, поскольку не знали, что еще можно сказать. Джек сел за стол в задней части класса. Уотермен сидел впереди и слева, Уайт – впереди и справа. Уотермен сохранял полную неподвижность, но был настороже. Он использовал ожидание, чтобы сберечь энергию и силы, и Ричер понял, что он уже делал такое и раньше и был опытным агентом. Совсем не новичок. Как, впрочем, и Уайт, несмотря на то, что во всем остальном он являлся его полной противоположностью. Он подергивался, постоянно менял положение, шевелил руками и щурился, глядя в пространство, долго смотрел в одну точку, потом быстро переводил глаза на другую, иногда морщился, поворачивался налево, затем направо, словно его мучили какие-то мысли и он не находил выхода. Ричер догадался, что Уайт – аналитик и после многих лет, проведенных в мире ненадежных данных, а также двойного, тройного и четверного блефа, имел полное право выглядеть слегка нервным.

Все трое молчали.

Через пять минут Ричер нарушил тишину.

– Есть ли какая-то история о том, что мы с вами не смогли поладить? Я имею в виду ФБР, ЦРУ и ВП. Я не слышал ни о каких серьезных разногласиях. А вы?

– Мне кажется, вы пришли к неверному выводу, – сказал Уотермен. – Речь не об истории, а о будущем. Они знают, что сейчас мы прекрасно ладим. И используют это. Вспомните, как называется первая часть курса. «Современные инновации в криминалистике и координация действий агентств». Инновации означают, что они намерены экономить деньги и в будущем нам всем придется еще больше сотрудничать друг с другом путем использования общего лабораторного пространства. Они собираются построить один громадный комплекс, в который всех нас засунут. По крайней мере, я так думаю. А мы здесь для того, чтобы нам объяснили, что мы должны делать для достижения их целей.

– Чушь собачья, – заявил Ричер, – я ничего не знаю про лаборатории и расписания. Я вообще не имею к таким вещам ни малейшего отношения.

– Я тоже, – сказал Уотермен. – Если честно, это мое слабое место.

– Тут все гораздо хуже, чем чушь собачья, – вмешался Уайт. – Это колоссальная трата времени. В мире происходит гораздо больше вещей, имеющих огромную важность.

Он снова задергался, принялся ерзать на стуле и заламывать руки.

– Они заставили вас бросить какое-то незаконченное дело, чтобы отправить сюда? – спросил его Ричер.

– В общем, нет. Я ждал перевода после того, как успешно завершил одно дело. Я считал, что это награда.

– Ну, взгляните на происходящее оптимистично. Вы сможете отдохнуть и расслабиться. Поиграть в гольф. Вам нет необходимости чему-то учиться, вы и без того знаете, как все работает. К тому же ЦРУ плевать на лаборатории, вы же ими не пользуетесь.

– Я на три месяца опоздаю на работу, к которой должен приступить уже сейчас.

– Какую?

– Я не могу ответить на ваш вопрос.

– И кого назначили вместо вас?

– Этого я тоже не могу сказать.

– Хороший аналитик?

– Не слишком. Он может пропустить важные вещи, возможно, принципиально важные. Тут нельзя предсказать, как все обернется.

– Что нельзя предсказать?

– Не могу ответить на ваш вопрос.

– Но это важно, верно?

– Гораздо важнее того, что здесь.

– Какое дело вы только что закрыли?

– Не могу ответить на ваш вопрос.

– Это были исключительные и выдающиеся достижения на службе США в ответственной должности?

– Что?

– Или вроде того?

– Да, можно сказать и так.

– Но школа – ваша награда.

– И моя, – сказал Уотермен. – Мы в одной лодке. Могу подписаться под каждым словом, которое он только что произнес. Я ожидал повышения, а вовсе не этого.

– Повышения за что? Или после чего?

– Мы закрыли крупное дело.

– Какого рода?

– По сути, это была охота, которая продолжалась много лет, и след давно остыл. Но мы добились успеха.

– И оказали услугу стране?

– Вы о чем?

– Я сравниваю вас двоих и не вижу между вами особых различий. Вы очень хорошие агенты, имеете достаточно высокие чины, вас считают лояльными, заслуживающими доверия и надежными, поэтому поручают важные задания. Но, добившись успеха, вы получаете довольно необычную награду. Это может означать две вещи.

– А именно? – спросил Уайт.

– Возможно, то, что вы сделали, кое-кто в определенных кругах считает… скажем, щекотливым. Может быть, сейчас возникла нужда все отрицать и вас нужно спрятать. С глаз долой, из сердца вон.

Уайт покачал головой.

– Нет, все были довольны. И будут на протяжении следующих лет. В обстановке полной секретности мне вручили награду. И я получил личное письмо от государственного секретаря. В любом случае там нечего отрицать, потому что операция проводилась тайно и никто ничего о ней не знал.

– В вашей охоте было что-нибудь компрометирующее?

Уотермен покачал головой и спросил:

– А второй вариант?

– Это не школа.

– И что же тогда?

– Место, куда отправляют агентов, только что успешно завершивших какое-то задание.

Уотермен погрузился в мгновение, обдумывая новую мысль.

– Вы такой же, как мы? Не вижу причин, чтобы было иначе. Если два агента, оказавшиеся здесь, находятся в одинаковом положении, то и третий тоже.

– Я такой же, как вы, – кивнув, подтвердил Ричер. – Только что успешно завершил очень крупное дело. Это точно. Получил сегодня утром медаль на ленточке, которую повесили мне на шею за прекрасно выполненное задание. Все чисто, не подкопаешься. Никаких деликатных ситуаций, и нечего стыдиться.

– И какое это было задание?

– Не сомневаюсь, что информация о нем строго засекречена, но из надежного источника мне стало известно, что некто ворвался в дом и убил хозяина, выстрелив ему в голову.

– Где?

– Одна пуля в лоб, другая за ухом, очень надежный способ, никогда не подводит.

– Нет, где находится тот дом?

– Уверен, что это тоже секретные сведения, но, полагаю, за океаном. А еще надежный источник сообщил мне, что в имени убитого содержалось много согласных и совсем мало гласных. Следующей ночью тот же некто проделал то же самое в другом доме. И все по исключительно уважительной причине. Таким образом, он наверняка рассчитывал на более значительную награду. По крайней мере, в том, что касается следующего назначения. Возможно, даже право выбора.