Император принял оказанные ему почести и обещание платить дань; он поспешил утвердить право атабека на его владения. Безжалостная священная война отступала перед политической реальностью, и восточно-христианские хронисты, поведавшие нам об этом событии, не смогли удержаться, чтобы не высказать легкое удивление столь быстро достигнутым согласием. Цимисхий принял оммаж Афтекина в присутствии всех византийских придворных: сидя на высоком императорском троне, в окружении своих войск, он принял покорившегося турка и приказал ему со всеми его эмирами и конницей разыграть представление атаки. Эта «джигитовка» прошла в блеске развевающихся на ветру шелковых одежд и сверкающего на солнце драгоценного оружия. Таким образом, с помощью воинов Дамаска христианские войска знакомились с ужасной атакой турецко-арабских эскадронов. Не успела еще осесть пыль, как атабек пустил лошадь в бешеный галоп, резко осадил ее в нескольких метрах от императорского трона и, спрыгнув, простерся ниц и поцеловал землю. Удовлетворенный знаками почтения, оказанными у его ног, василевс похвалил атабека, приказал ему подняться и освободил его от военной контрибуции, оставив лишь ежегодную дань. Афтекин снова простерся ниц, и опять Цимисхий приказал ему подняться, попросив у него в знак дружбы красивую арабскую кобылу, на которой тот так ловко скакал.

Каждый из участников этой игры находил в ней свою выгоду, но особенную яркость этот момент приобретает в устах панегириков и пропагандистов византийского крестового похода! Все детали этой кампании известны нам благодаря длинному письму, адресованному триумфатором своему вассалу, армянскому царю Ашоту III. Это письмо имеет огромную историческую ценность, ибо оно документально подтверждает византийские притязания на территорию, отобранную у мусульманского мира крестоносцами из Западной Европы; в нем следует искать истоки множества трудностей, драм и предательств, которые осложняли отношения христиан Востока и Запада: «Мы направились к Тивериадскому озеру, где наш Господь сотворил чудо с двумя рыбами и пятью ячменными хлебами. Мы решили осадить город Тивериаду, но жители его явились к нам, чтобы объявить о своей покорности, и, как и жители Дамаска, принесли множество подарков. Они попросили нас поставить во главе их города одного из наших командующих и подписали обещание хранить нам верность и всю жизнь платить дань. Мы не стали их грабить, потому что это была родина Апостолов. То же случилось и в Назарете, где Дева Мария услышала из уст ангела Благую весть. Дойдя до горы Фавор, мы поднялись к месту преображения Христа, Бога нашего. Во время стоянки к нам пришли жители Иерусалима, чтобы просить нашего покровительства и умолять нас о милости. Они просили у нас правителя, признали себя нашими подданными и согласились принять нашу власть. Мы желали освободить Гроб Господень от поругания мусульман. Мы назначили наместников во всех покоренных нами областях, которые стали выплачивать нам дань — в Бейсане, в Геннисарете, в Акре. Жители дали письменное обещание пожизненно платить нам ежегодную дань и подчиниться нашей власти. Оттуда мы направились на берег моря, к Кесарии, которая была покорена. Если бы проклятые африканцы не укрылись в прибрежных крепостях, мы бы вошли, с Господней помощью, в Святой град Иерусалим и смогли бы помолиться в этих почитаемых местах».

Как ни близко подошли войска Цимисхия к Святому граду, поход закончился неудачно, так как василевс опасался, что его пути сообщения, подвоза продовольствия и пути к отступлению могут оказаться отрезанными совместными действиями фатимидских гарнизонов (которых он пренебрежительно называл «африканцами»). Подобная ситуация повторится несколько раз во времена латинских походов. Чтобы не попасться в ловушку на суровом и пустынном иудейском плоскогорье, император Византии отступит к северу. Безусловно, в продолжение императорского письма подробно сообщается о новых завоеваниях, но нам следует воспринимать их как компенсации, смягчающие неудачу похода на Иерусалим: Бейрут и Джебайл взяты приступом, Сидон начал переговоры, и, если мощные укрепления Триполи в очередной раз сделали попытку взять его приступом бессмысленной, солдатня отыгралась на пригородах, заваливая колодцы, срубая оливковые деревья, круша виноградники и фруктовые деревья, засоряя сложную систему оросительных каналов. Мусульманские воины усвоят этот урок тотальной войны: тогда христианские монахи и хронисты будут оглашать рыданиями стены монастырей, «заплачут кровавыми слезами», как говорится на Востоке.

Парадоксальным образом василевс сообщит о своем триумфе в тексте, который следовало бы отнести к «моментам истории, подлежащим забвению», настолько ясно в нем прослеживается бахвальство, навеянное желанием вести пропаганду: «…теперь вся Финикия, Палестина и Сирия освобождены от тирании мусульман и подчиняются правителям римлянам. Помимо этого, в нашей власти находится великая гора Ливан. Все арабы, занимавшие ее, попали к нам в руки. Наше правление в Сирии было мягким, человечным и доброжелательным. Империя Креста простерлась далеко во все стороны. Повсюду в этих местах почитают и прославляют имя Бога. Повсюду установлено мое владычество во всей славе и величии. И наши уста не устают возносить благодарственные хвалы Богу за то, что Он даровал нам столь славные победы».

К великому сожалению для Империи, лишь области Антиохии и нижнего течения Оронта были присоединены достаточно надежно, а земли между Латтакией и Дамаском, напротив, подвергались ответным набегам противника. После смерти Цимисхия трон в Константинополе перешел законной династии, но парадоксальным образом Василий II, несмотря на то, что был самым прославленным полководцем из всех когда-либо существовавших на Востоке, ни разу не попытался возобновить поход на Святой город. Справедливости ради нужно заметить, что на это у него не было времени: ему пришлось выдерживать натиск многочисленных и опасных русских и болгарских нашествий, отражать нападения, бороться со славянскими пиратами, подавлять мятеж императорских подданных на юге Италии и множество восстаний крупных феодалов Анатолии; поэтому ему пришлось ограничиться лишь поддержанием status quo в Северной Сирии.

Однако грозный Василий был озабочен происходящим на сирийской границе, и каждый хронист повествует, с какой энергией и какой решительностью император приказал переместить свои лучшие войска с болгарской границы на границу с Оронтом: «В году 994 войска Фатимидов, зная, что император задержался в Болгарии, попытались совершить нападение на Алеппо, которым правил мусульманин — вассал империи. Дука Антиохии, отправившийся на помощь Алеппо, попал в засаду, и его войска были наголову разбиты.

Узнав о победе врага, василевс покинул поле битвы, где сражался с болгарами, собрал своих ветеранов, дал им оружие и каждому двух ездовых мулов, они ехали на одном, а другого держали про запас для смены. Имперские войска пересекли заснеженную Анатолию в рекордный срок за шестнадцать дней и проникли в Северную Сирию через проходы Тавра. Присоединив по пути гарнизоны из крепостей, Василий II появился перед Алеппо с большой армией; осаждающие город египтяне были застигнуты врасплох, снялись с лагеря и бежали. Изменив границу за счет территорий сирийских эмиров, отважный василевс снова пересек Анатолию и Фракию, чтобы вновь обратиться к своему смертельному врагу — болгарам (995 г.)» (Л. Брейер).