Натыкался и куда-нибудь падал. В международных ученых кругах был широко известен случай, когда, выступая с докладом на конгрессе биологов в Париже, почтенный академик Серебряков умудрился упасть со сцены в зрительный зал вместе с массивной трибуной. Впрочем, судя по воспоминаниям современников, подобные истории случались с профессором Серебряковым почти каждый день. Димка же будто задался целью продолжить славную семейную традицию.

— Значит, пока мы вас ждали, Димка отцеплялся? — спросила Настя.

— Ничего подобного, — покачала головой Маша. Он еще успел спасти жизнь Положенцеву.

— Каким образом? — уставился на близнецов Петька. — Да никого я не спасал, — поторопился предупредить новые насмешки Димка.

— Это верно, — не удержалась от новой колкости Маша. — Димочка просто застыл, как столб, возле дачи Положенцева и принялся рассуждать, плохо Альберту Поликарповичу или не плохо.

— Значит, мы с Петькой тут волновались, а он там стоял! — сердито засверкали огромные глаза у Насти.

— Я не стоял, а хотел спасти, — стал защищаться Димка.

— Слушайте, — вмешался Петька. — Давайте-ка изложите в темпе, что с вами произошло. А потом, наконец, надо делом заняться. Если мы не поторопимся, так вся ночь и пройдет.

— Действительно, — поглядел на часы Димка. — Нам ведь еще до рассвета хорошо бы по домам разойтись.

Остальные кивнули. Никто из старших даже не подозревал об их ночной вылазке. И, разумеется, она должна была остаться совершеннейшей тайной.

Близнецы, перебивая и дополняя друг друга, рассказали обо всем, что видели на участке Положенцева.

— Удачно, что эти двое у него как раз этой ночью в гостях оказались, — задумчиво произнес Петька. — Хотя вообще-то, — добавил он, — странное совпадение.

— Почему? — посмотрела Настя на Петьку.

— Да потому что у Положенцева почти никогда не бывает гостей, — объяснил Петька. — Особенно приезжих. Ну, да ладно, — махнул он рукой. — Все хорошо, что хорошо кончается. А нам пора взяться за дело. Пошли.

И он первым шагнул в шалаш. Остальные последовали за ним. Петька уже нашарил рукой фонарик. Шалаш залил тусклый свет. Все опустились на старые диванные подушки.

— Ну, — посмотрел на друзей Петька. — Будем клятву сегодня давать?

— Он еще спрашивает! — мрачно воззрился на него Димка. — Зря мы целый день голодали?

— Не зря, — кивнул Петька.

— Только при свете фонарика клятву давать нельзя, — вмешалась Настя.

— Какая разница, при каком свете ее давать? — отмахнулся Димка.

— Между прочим, очень большая, — поддержал Настю Петька. — Ритуал принятия клятвы — дело древнее и таинственное. В нем заключен особый Магический смысл.

— Вот именно, — энергично кивнула головой Настя. — Поэтому клятвы всегда дают среди ночи и при свечах.

— Делайте, как считаете нужным, — сдался Димка.

— Не как мы считаем, — солидно проговорил Петька, — а как требуется по правилам. Только, — удрученно сказал он, — в шалаше ни одной свечи нету.

— Что бы вы без меня делали, — весело отозвалась Настя и вытащила из кармана маленькую круглую свечку в плошечке.

Ребята облегченно вздохнули. Петька поднес к свечке зажигалку, которую всегда предусмотрительно носил собой. Мало ли что может в жизни случиться.

— Вообще-то лучше бы спичками, — засомневалась! Настя.

— Это уже предрассудки, — заспорил Петька. — Каждое время диктует свои условия.

— Естественно, — поддержал друга Дима. — Если во всем следовать старым правилам, то нам вовсе не спички требуются.

— Именно, — на сей раз была с ним согласна сестра. — Ты бы, Настя, еще предложила добыть огонь с помощью трения.

Петька тем временем погасил фонарик. Просторный шалаш погрузился во тьму, из которой неровное пламя свечи выхватывало тусклыми всполохами лишь бледные лица четверых друзей.

— Так, — хриплым голосом произнес Петька. — Начали.

— Давай ты первый, — посмотрел на него Дима.

— Нет, — покачал головой тот. Такие клятвы надо всем вместе давать.

— Правильно, — одобрила Настя. — Это будет по правилам.

— Можно подумать, она у какого-нибудь колдуна курс проходила, — не сводил с нее глаз Дима.

— Курс не курс, а кое-что знаю, — настаивала Настя. — И вообще, при чем тут колдуны?

— Ладно вам препираться, — призвал всех к порядку Петька. — Обычно подобные клятвы приносятся так, — солидно изрек он. — Все рассаживаются вокруг свечи. Потом берутся за руки. И хором произносят клятву. Вы текст хорошо запомнили?

— Там и помнить-то нечего, — с пренебрежением отмахнулся Дима.

— Очень, гляжу, ты важный, — обиделся Петька, который добрых два часа промучился над текстом клятвы.

— Не обращай на него внимания, — скривила губы в усмешке Маша. — Димка всегда говорит, что выучил, а потом двойки хватает.

— Отстань, — огрызнулся брат. — Это мое сугубо личное дело.

— А из-за кого мы этим летом на дачу никак не могли выехать? — мстительно проговорила сестра. — Он, видите ли, по два раза каждый экзамен за седьмой класс пересдавал, а я его дожидалась. И все это называется Димочки но сугубо личное дело! — захохотала Маша.

— Слушайте, — с укором посмотрел на близнецов Петька. — Вы сейчас моих предков разбудите. Я повторяю: клятву все помнят?

Остальные кивнули.

— Беремся за руки, — продолжал командовать Петька. Ребята мигом исполнили приказ. Пламя свечи внезапно сделалось ярче.

— Ого! — разом вырвалось у ребят.

— Начали! — шепнул Петька.

— Мы, — начали хором друзья.

— Петр Миронов, — отчетливо прошептал Петька.

— Дмитрий Серебряков, — подхватил Димка.

— Мария Серебрякова, — раздался взволнованный голос его сестры.

— Анастасия Адамова, — тряхнув густой гривой огненно-рыжих волос, произнесла Настя.

Настала короткая пауза, после которой ребята продолжили тихим, но стройным хором:

— Вступая в Тайное братство кленового листа, клянемся всецело служить его благородным целям, которым отныне и посвящаем себя без остатка.

Торжественный хоровой шепот прошелестел под сводами шалаша и смолк. Внезапно сверкнула такая яркая молния, что на улице стало светло как днем. В следующий миг ночную тишину прорезал оглушительный раскат грома. Затем все смолкло.

— Что это? — подались поближе к мальчикам Настя и Маша.

— Гроза, — постарался как можно бодрее откликнулся Петька, хотя и ему сделалось немного не по себе.

— А почему снова стало так тихо? — прошептал Дима.