Число врагов стремительно сокращалось, но Оллин не стал ждать развязки. Распластываясь в прыжке, он нырнул в открытый люк, перекатился через голову и запредельным уже усилием ударил лапой по контрольной панели, активируя замок. Люк запечатало быстрее, чем он успел моргнуть, и, не задерживаясь, Оллин метнулся через небольшую кают-компанию прямиком к креслу пилота. Там было пусто, видимо, все прибывшие на корабле отправились убивать узника. Похоже, удача все же улыбнулась ему…

Оллин, задыхаясь, свернулся клубком, скрипнул зубами, ощущая изменения тела, а затем ползком, цепляясь человеческими уже пальцами за обшивку кресла, забрался в него. Положил руки на штурвал, помедлил секунду, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

Он хорошо знал этот тип кораблей, спасибо свободно распространяемым в сети тренажерам. Он несколько лет отрабатывал элементы управления. И теперь, оказавшись в пилотском кресле, уже не сомневался ни мгновения.

Взгляд в панорамное окно. Нападавшие разбросаны по лужайке и не шевелятся. Черные поломанные куклы. И пятна выжженной травы повсюду. А у кромки пруда — то, что осталось от Аси.

Те, которые прилетели позже, бежали к кораблю, что-то кричали, но Оллин не стал слушать. Играючи, словно в знакомой уже нейрореальности, прошелся по переключателям, убедился, что топливные стержни почти полны. Потянул на себя штурвал, задирая нос корабля, и вжал до отказа пусковую педаль.

Погорячился, конечно, с педалью. В кресло вдавило так, что вышибло воздух из легких и сердце затрепыхалось как пойманный в пруду серебристый карп. Но тут к процессу управления подключился собственный интеллект корабля, чуть сбросил ускорение, развернул над штурвалом голографическую карту.

— Обозначьте маршрут, — прошелестел механический голос.

Оллин помолчал, раздумывая. Беда в том, что он понятия не имел, где находится и куда лететь, чтобы преследователи, если таковые найдутся, отстали. Карта же… Разбросанные в трехмерном пространстве горошины планет, лохматые гиганты звезд. В тех частях, что не отмасштабированы, сумбурное плетение туманностей, замысловатые контуры галактик. Там, в тюрьме, Оллин так и не смог толком подобраться к информации о своем местоположении, и если обучающие нейропрограммы иной раз получалось воровать сквозь крошечное оконце, организованное в сетевом шлюзе, то со средствами навигации дела обстояли куда хуже. Точнее, вообще никак.

Небо снаружи стремительно наливалось темнотой, как будто Оллин благополучно покидал освещенную сторону планеты, уходя в ночь. Потом некоторое время корабль пронзал носом облака, и вокруг разлилось мутное марево.

— Предложи варианты, — наконец сказал он.

За панорамным окном уже разворачивался черный бескрайний космос с вкраплениями звезд, кое-где перехлестнутый цветными пятнами туманностей. Оллин почувствовал, как глаза защипало. Не верилось в то, что постылый пятачок почвы, накрытый куполом, остался в прошлом. И одновременно удушающей волной накатил страх. Ведь теперь он… по-прежнему один, но уже не в безопасной тюрьме. Вокруг пустота. Любая оплошность равносильна смерти.

— Нода Федерации, идентификатор ID5067890, расположена в трех гиперпрыжках от позиции, — вещал голос корабля.

— Ранжировать по удаленности от центра, — брякнул наугад Оллин.

— Федерация не имеет центра, — возразил интеллект корабля голосом строгого учителя, — принципы Федерации заключаются в равноправии нод.

— Хорошо… — Оллин помялся, — тогда ближайшая обитаемая планета за пределами Федерации.

Динамики щелкнули, что-то зашуршало, словно невидимый собеседник углубился в перелистывание справочника.

— Эрфест, шесть гиперпрыжков.

— Энергетическое обеспечение корабля?

Снова тихий шелест.

— Уровень энергетического обеспечения рассчитан на двадцать гиперпрыжков. Затем требуется дозарядка.

— Тогда цель — Эрфест, — сказал Оллин.

— Рекомендую пристегнуться, — тотчас отозвался корабль, — между пятым и шестым гиперпрыжком будет двухчасовой перелет в режиме реального времени, возможен отдых.

Оллин не стал сопротивляться. Продел руки в ремни, щелкнул на груди застежкой.

Корабль определенно готовился к первому гиперпрыжку. Корпус начал вибрировать, едва слышимый гул двигателей усилился. Колючие точки звезд на фоне черного космоса резко надвинулись, размазываясь в дрожащие линии.

«Вот и все, — подумал Оллин, — свободен».

И рассмеялся.

Он смеялся, потом смех перешел в сдавленные рыдания. Совершенно голый, в чужом кресле пилота, на чужом корабле, несущемся сквозь тысячи световых лет на неизвестную планету. На сердце было легко, как будто он только что сам обрел крылья… А потом придавило тяжелой вязкой печалью. Оттого, что никогда больше не увидит Аси, единственное близкое существо во всей вселенной.

* * *

То, что гиперпрыжки та еще дрянь, Оллин понял сразу. Состояние было паршивым: головная боль и легкая, но постоянно о себе напоминающая тошнота. Каждый прыжок — часа по два корабельного времени. Один за другим, без перерывов. И потому после пятого гиперпрыжка, когда звезды вокруг приобрели обычный вид забитых в бархат разноцветных гвоздиков, Оллин кое-как выбрался из кресла и попросту улегся на пол.

Ему хотелось пить. Он облизнул пересохшие губы, язык словно терка. В правом виске стреляло. Несмотря на то что внутри корабля поддерживалась оптимальная температура, отсутствие одежды не добавляло комфорта, это точно.

А потом Оллин вспомнил.

О том, как Аси рассказывал ему, маленькому, историю о мужчине, корабль которого разрушился в шторм, а самого его выбросило на необитаемый остров. Тогда Оллину эта история понравилась настолько, что он некоторое время воображал себя таким же потерпевшим бедствие. В конце концов, у Робинзона был Пятница, а у него, Оллина, Аси. В секторе джунглей так и остался построенный на дереве домик. Но игры хватило на месяц. А потом снова вернулось желание биться лбом в защитный купол до тех пор, пока мир вокруг не погаснет.

Все еще лежа на полу, Оллин медленно обвел взглядом кают-компанию.

Отделка дорогая. Два пухлых дивана. Дальше и ближе к люку небольшая дверца с сенсорным замком. Оллин как будто возвращался в прошлое и снова вопреки всему — рассудку, памяти — начинал чувствовать себя доисторическим Робинзоном. Только теперь он был узником не острова, но чужого корабля.

— На борту есть вода? — произнес Оллин в никуда, надеясь, что интеллект корабля отреагирует должным образом.

— Разумеется, корабль имеет запасы жизнеобеспечения экипажа, — доброжелательно откликнулся шелестящий голос.

— Дай мне воды, — попросил Оллин, — и… еды.

В спину мягко толкнуло, он откатился в сторону. Оказалось, что как раз между диванами, где разлегся Оллин, из пола поднимался металлический столик. Потом поверхность его раскрылась, словно коробка, и Оллин получил поднос, полный брикетов и запечатанных металлизированной пленкой контейнеров. Но самое главное, тут была пластиковая бутылка воды. Он схватил ее, сорвал крышку и долго и жадно пил, пока не осталось совсем немного на донышке. Потом порылся в брикетах, поймал себя на том, что получает удовольствие уже от того, что ощущает пальцами новые материалы. Шелестящие цветные обертки. Аси всегда подавал пищу только что приготовленную, горячую. Наконец Оллин выбрал контейнер, на котором значилось «Салат Тирана Арруха», осторожно вскрыл. В ноздри ударил совершенно новый, незнакомый аромат специй. Он принюхался, внимательно осмотрел кусочки белого мяса и овощей. Сбоку к контейнеру крепилась пластиковая ложка, и ею-то Оллин и воспользовался.