черно-белый, с маленьким кинескопом и линзой искажающей картинку, и так не блещущую четкостью, показывал лучше, чем выглядели картины неведомого, в просмотренном ранее сне.

До этого таких странных снов Джордж не видел. Они были, либо четкими и запоминающимися, либо туманными, выветриваясь, стоило только продрать утром глаза. Но этот сон был, с одной стороны — крайне четким в воспоминаниях и не выветрился даже к завтраку. А с другой — невероятно невнятным. Причем это касалось всего. Размытая черно-белая картинка, как будто пытаешься смотреть передачу по телевизору в гостиной, находясь на улице, через плохо помытое окно. Более того, сон был немым — беззвучным. Это вообще ни в какие рамки не лезло.

Джордж любил сны. Там он отдыхал от серых будней начальной школы. Они всегда были красочными и там всегда был звук. Странность нового сна зацепила его. Он с нетерпением дожидался ночи, чтобы проверить - будет ли новый сон таким же странным.

И… ничего. Нет, сны были, но по старой схеме. Он уже стал забывать странный сон, когда, спустя почти месяц, всё повторилось. А в последующем месяце пришли еще пяток странных снов. Ночные грёзы немного изменились. Вернее, чуть изменился их «прием». Они всё также напоминали мутный и черно-белый фантастический фильм, но зато появился звук. Это резко подняло градус странности. Язык был незнаком. Более того, по истечению года и просмотру нескольких десятков таких снов со звуком, Джордж стал подозревать, что языков на которых говорили чудные персонажи, явно было несколько. Уж слишком они разнились на слух. Причем звук — единственное, что действительно стало четким в снах. В остальном же явно нужен был кабельщик, чтобы настроить картинку.

К сожалению с кабельщиками по снам в США было плохо. Вернее — никак. Попытки прочесть в школьной библиотеке материалы по снам привели, лишь к нахождению странной брошюрки о медитациях. При попытке применить её на практике — толк получен не был. Хотя Джордж был упорным и старательным подростком. Тем более, в нем крепло всё более чёткое убеждение, что сны — вовсе не сны, а что-то явно большее. Но, увы, приходилось ограничиваться тем, что давали, кем бы не был этот дающий.

Открывающийся мир, вернее очень много кусочков миров — был невероятен. Он восхищал своим многообразием и размахом. Планеты, виды разумных, а они явно были разумны, и невиданные животные, не описанные в любимых книгах Джорджа. В школе Джордж резко скатился в отстающие, так, что дошло до вызова отца, который без затей сильно выпорол сына, чем вбил в него мысль — не забывать об обыденной реальности. Джордж был понятливым пареньком и уже к концу учебного года исправил многое в учебе. В дальнейшем он не забывал — жизнь не ограничивается снами. Как бы это ему не хотелось.

Понять что происходит в мирах снов было сложно. Слишком сумбурными были скачки по местам, слишком непонятны языки. Джордж специально записывал звучание незнакомых слов и относил к знакомому старику, бывшему ученым лингвистом. За упаковку пива, старик, большой любитель выпить, выслушивал звучание незнакомых языков, каждый раз недоуменно пожимая плечами. Интерес к жизни у старого алкоголика был давно утерян и лишь визиты мальца с пивом, слегка вносили разнообразие его тусклую жизнь. Поэтому он даже не спрашивал у мальца, откуда он берет эти странные фразы. Откровенно говоря, ему было плевать на всё, кроме пива. Именно он подсказал парню, что фразы из разных языковых групп. Более того, разных уровней развития общества.

Куцая помощь, в некотором смысле очевидная, но, хоть что-то. Главное, что Джордж узнал от сломленного алкоголика, знавшего более десятка языков, когда-то преподававшего в крупном университете — языки чужеродны земным. Не то, чтобы бывший профессор был в этом непререкаемым авторитетом, но специалистом он был сильным, когда-то в прошлом, что бросалось в глаза. Но явно много знающим и сейчас.

Чужие и реальные миры. Это было последним доказательством для Джорджа. Придумать много новых и чуждых земным языков — он конечно высоко оценивал свою фантазию, но здраво смотрел на себя. Всё это явно было не в его силах.

Годы шли, рос пласт знаний о чужих мирах. Да, он был отрывочным, понять, что говорят персонажи снов было трудно. Максимум, и то очень редко, — доходила общая смысловая нагрузка. Нюансы же ускользали прочь. Более того, по мелким деталям Джордж стал понимать, он видит не просто то, что происходит, где-то в глубинах вселенной — нет. Время — вот что постоянно и сильно менялось в видениях. Он понял это далеко не сразу, но всё более убеждался, что догадка точна.

В мире снов шли: бурная жизнь, войны, маленькие трагедии и радости. Но в тех мирах было, кроме прочего, что-то о чём он мечтал, когда-то для себя. СИЛА. Именно так, заглавными буквами. Что это такое понять было сложно. Сильно мешал языковой барьер. Но по окружающим и проявлениям этой Силы, Джордж узнал немало о ней самой. Возможности впечатляли. От банального телекинеза, до ментальных техник. Да и простой телекинез впечатлял. В некоторых видениях носители Силы, своей волей, подымали объекты размером с родной дом Джорджа.

А однажды он стал свидетелем, как в космосе сцепились две армады в рядах которых, по обе стороны, были одаренные этой Силой. Ту бурю, что их столкновение подняло в космосе, Джордж не забыл, даже став стариком. Гигантские корабли, больше великих американских авианосцев — сминались в гравитационном шторме, поднятом группами, ожесточённо сражающихся одаренных. Как картонные макеты, что висели в его комнате. В какой-то момент он даже, впервые за время видений, что-то почувствовал кроме эстетических эмоций — боль многих умирающих людей.

Физиологическая боль вышвырнула его из того сна, а на подушке остались капли крови из носа. Весь же день после этого, у него сильно болела голова.

Имена. Звучание их было проще всего понять. Правда были они часто непроизносимыми и просто непривычны носителю английского языка. Но это то немногое, что Джордж понимал более-менее из услышанных чужеродных языков. Правда у него было подозрение, что часто то, что он принимал за имена, было просто формой обращения далекой от имен.

Джордж взрослел, тайна снов береглась им пуще форта Нокс. Любые попытки углубить знакомство с тайным миром, ни к чему не приводили. Разве только жизнь получалась заметно более насыщенной, чем у сверстников. То, что проживал он за год, они не видели и за десять. Что положительно сказывалось и в повседневной жизни. Он взрослел не по годам. Явно выделяясь среди