Сэр Артур направился в холл, желая немедленно узнать, кто посмел тревожить его ночной покой.

–Полицию! Срочно… полицию!– задыхаясь, сообщил Картер, держась за бок и силясь отдышаться.

–Кто эти люди? Чего они хотят?

–Они… говорят…– Дворецкий посмотрел на потолок, точно призывая Господа в свидетели.– Они говорят, что хоронят правосудие Альбии…

–Мерзавцы!– возмутился сэр Артур.– Наверняка это все проделки трутней из Клуба весельчаков. На прошлой неделе я приговорил пятерых из них к штрафу за нарушение общественного спокойствия. Джеймс Кавендиш обещал, что запомнит «мою любезность».

–Джеймс Кавендиш, сэр? Неужели сам граф Сеймурский?– спросил дворецкий.

–Да, он самый.– Сэр Артур потер переносицу.– Джеймс Эдвард Кавендиш, президент и основатель Клуба весельчаков. Родовитые предки этого юноши устали ворочаться в своих гробах, глядя на его художества. Свяжитесь с полицией,– приказал он, направляясь обратно в спальню, чтобы переодеться.– Хотя, думаю, музыканты скоро уберутся: они выполнили свою роль. Что ж, я знаю, кто поможет мне привлечь к ответственности затейников из клуба…

Повинуясь небрежному взмаху руки сэра Артура, Картер послушно направился к расположенному в переговорной кристаллу связи и вызвал полицию – необходимо было сделать заявление о происшествии.

* * *

–Ричард, зайдите ко мне,– приказал сэр Артур Грей, проходя мимо скромной конторки, доверху заваленной бумагами.

–Да, сэр.

Дик с готовностью отложил документы в сторону. С утра секретари уже натащили целую гору жалоб и прошений, при одном взгляде на которую Кавендиш-младший начинал неудержимо зевать. Должность помощника судьи никогда не была пределом его мечтаний, но выбирать не приходилось, и вот уже пару месяцев он честно пытался не засыпать, разбирая бесчисленные бумаги. Невыплата долгов, хулиганство, нарушение общественного спокойствия, мелкое воровство, дележ наследства… Нет ничего скучнее, чем проверять, в порядке ли документы, правильно ли они оформлены, все ли в наличии…

Лорд Грей, мировой судья Ландерина, столицы благословенной Альбии, приходился молодому человеку дядей по материнской линии. Из сугубо родственных соображений он согласился взять к себе далеко не самого успешного выпускника Даргфордского университета. Ричард Кавендиш, при его весьма средних успехах в учебе и незавидных связях, едва ли мог рассчитывать на лучшее место, а возможности жить на семейные средства у него не было: годовой доход его отца не превышал шестисот кингов – этого хватало на содержание прислуги, скромный дом и сравнительно достойную жизнь, но не более того.

Вильям Кавендиш ожидал от сына грандиозных успехов и, разочарованный результатами, потребовал, чтобы непутевое чадо вернуло деньги, израсходованные на обучение. Глава семейства был весьма деспотичен и не любил неоправданные расходы, а достижения Ричарда в боксе и спортивной гребле не могли компенсировать его неумение заводить нужные связи и втираться в доверие к«правильным» людям. За время учебы Дик обрел лишь одного друга, которого Вильям Кавендиш всецело одобрял,– маркиза Алтона, сына герцога Эксетера, но, по мнению почтенного родителя, и это знакомство молодой человек не использовал так, как мог бы…

Зайдя в свой кабинет, судья придержал дверь, пропуская помощника, потом взмахом руки позволил ему занять кресло для посетителей.

–Ричард, я правильно помню, что вы учились вместе с молодым графом Сеймурским?– спросил лорд Грей, подойдя к книжным полкам и рассеянно рассматривая корешки одинаковых черных книг с золотым тиснением.

–Да… сэр,– озадаченно ответил Дик, не ожидавший подобного вопроса.

–И что вы можете о нем рассказать?

Ричард задумался, а потом медленно произнес, старательно подбирая слова:

–Он… умный и способный… один из лучших студентов… Преподаватели были им довольны, несмотря на… некоторое… легкомыслие. Увлекается фехтованием на рапирах. Дважды чемпион университета. Меткий стрелок. Очень общительный и… остроумный.

–Меня не интересуют абстрактные достоинства этого юноши,– ворчливо перебил его судья.– Я хотел бы знать, какие у вас с ним сложились отношения и поддерживаете ли вы их сейчас.

–У нас с графом… мало общего…– Дику не сразу удалось подобрать корректную замену эпитету «высокородный ублюдок».– И разные увлечения.

–Это радует,– пробурчал себе под нос лорд Грей.– Скажите, Ричард, почему вы не являетесь членом Клуба весельчаков? Насколько мне известно, туда вхожи очень многие недавние выпускники Даргфорда.

–Боюсь, у меня не самые лучшие отношения с основателем и президентом клуба…

–…которым и является граф Сеймурский, не так ли?– продолжил за него судья.– А заодно, вероятно, вашего текущего дохода не хватит на ежегодный взнос. Но, если исключить подобные нюансы, вы бы хотели примкнуть к этим… «достойным» джентльменам?

–Боюсь, что нет, сэр. У нас с ними… разные представления о… веселье.

–Тем не менее ваш друг, маркиз Алтон, частенько проводит вечера в этом клубе.

–Простите, сэр, я не понимаю…– Ричард, которому порядком надоел странный допрос, вопросительно посмотрел на судью.

–Я бы хотел, чтобы вы с помощью маркиза Алтона стали действительным членом Клуба весельчаков.

Дик молчал, ожидая продолжения, и оно вскоре последовало:

–В последнее время выходки этих бездельников становятся все более дерзкими. Распоясавшихся повес просто необходимо призвать к порядку. И потому мне нужен свой человек в их рядах.

–Вы же понимаете, сэр, что я плохой кандидат.

Идея возобновить знакомство сДжеймсом Кавендишем, мягко говоря, не привела Ричарда в восторг.

–Другого кандидата, которому можно доверять, у меня нет.– Судья сердито посмотрел на племянника и сообщил ему:– Средства выделю. Столько, сколько нужно. И буду оплачивать все расходы. Уверен, вы сможете договориться с маркизом насчет протекции. Президент клуба – должность, конечно, весомая, но и у нее есть ограничения, а у вас есть друзья.

–И для чего это нужно?

–Лорд Сеймурский осторожен и ни разу не попался полиции. Как правило, он предпочитает действовать чужими руками, но, учитывая его репутацию отчаянного дуэлянта и авантюриста, готов держать пари, что так бывает не всегда. Мне нужно, Ричард, чтобы вы узнали, когда именно граф решится лично поучаствовать в выходках «весельчаков», и доложили об этом мне.

–При всем моем уважении, сэр, я не смогу вам помочь.– Дик склонил голову, чтобы дядя не заметил его возмущения.

–Гордость,– понял судья.– Гордость – это хорошо.

Сэр Артур направился к своему массивному кожаному креслу, уселся в него и скрестил руки на груди. Сухощавый, невысокий, с благородной сединой на висках, он не был похож на своего рослого молодого племянника, но глаза судьи смотрели ясно, выдавая незаурядный ум и мудрость, а лицо сохраняло неброскую мужественную привлекательность.