Спутники походили по церкви, порасставили свечи за упокой, да и за себя, пока есть возможность.

Под конец Алексей Васильевич добрался и до иконы святого Серафима, вгляделся в лик… Не зря его так любят на Руси – стоит старик, проживший жизнь полную до краев, улыбается без улыбки и наполняет сердце зрящего чем-то, что в уме не помещается, а только в сердце аукается мягкой и тёплой тишиной. Постояли, помолчали, послушали богослужение, тоже неясное для ума, а только в душе отзывающееся чем-то уязвимым и живым.

Вышли на улицу.

Жесткий ледяной ветер рванулся, взвыл и затих на мгновенье, чтобы набрать разгону. Быстрые тучи гнали облака, и солнце за ними показывалось только бесформенным пятном. Алексей Васильевич глянул на тревожное пятнистое небо.

– Тянись душа к солнцу, – пробормотал он сам себе, потом крикнул по ветру своим спутникам. – Вы, ребят, поезжайте. Я здесь задержусь, есть у меня тут…

Серёнька с Владиком переглянулись, но со своим стариком спорить не стали. Двинули в путь без него, два человека, стремящиеся, как ростки из семян, каждый к своему. Один – к тому, чтобы добраться до всего лучшего, другой – чтобы всё лучшее вернуть.

Алексей Васильевич вошёл в храм, послушал, подумал и… выбрал место, чтобы достоять службу до конца. Конечно, возле иконы святого Серафима – пожилого старичка, который точно знал, что будет дальше и что оно такое, это «самое лучшее», которое впереди.

И, хотя ветер терзал небо, грязня его тучами и срывающимся дождем, Алексей Васильевич знал, что за всей этой непогодой, где-то там, в далёком будущем, есть оно – солнце, жизнь вечная.