Бедуин ещё что-то бормочет, забыв, что Хасан его слушает, а потом нараспев произносит стихи:

— Что могут люди поделать против превратностей судьбы,

Судьба сметает все людские ухищрения!

Бедуин замолк. Набравшись смелости, Хасан попросил его:

— Расскажи мне ещё что-нибудь о Абу-Муслиме, шейх!

Бедуин посмотрел на Хасана, как будто только что увидел его, и спросил:

— Сколько тебе лет?

— Семь, — тихо ответил Хасан. Он испугался, что старик больше не захочет с ним разговаривать, раз он такой маленький.

— Ну что же, семь — благословенное число. Слушай, что я запомнил из известий о Абу Муслиме, и пусть воспоминания об этом будут тебе оружием против превратностей времени.

Рассказывают, что, когда Абу Муслим захотел уйти в Хорасан, Абу Джафар, боясь, что он поднимет против него этот край, послал одного из своих людей к Абу Муслиму с обманными словами, приказав передать ему: «Люди из зависти стараются посеять рознь между тобой и повелителем правоверных. Они хотят умаления благоденствия державы. Не начинай же смуту, о Абу Муслим!» Потом этот человек стал лицемерно усовещать его: «Ты ведь защитник и доверенный рода Мухаммеда, и люди хорошо знают тебя. Не забывай, что награда, уготованная для тебя Аллахом, больше, чем всё, чего ты сможешь достигнуть в мирской жизни. Не превращай же награду в возмездие, пусть сатана не сведёт тебя с истинного пути! Ты призвал нас защищать род Аббаса и сражаться с теми, кто враждебен ему, ты созвал нас, и мы пришли к тебе из разных краёв и дальних земель, Аллах вселил нам в сердце повиновение роду пророка и возвеличил нас победой. Неужели ты хочешь, после того как мы достигли вершины наших желаний и надежд, посеять смуту между нами и ослабить нас раздорами!» Абу Муслим послушал этого человека и отправился к Абу Джафару, а тот предательски убил его, и возмездие за свое злодеяние получит только от Аллаха после Страшного Суда!

Голос бедуина становился всё громче, он разбудил эхо в долине — словно кто-то повторял его слова. В песках что-то загудело: так звучат большие трубы перед сражением или выходом наместника. Бедуин умолк и повернул голову к востоку.

— Это поют пески! — тревожно сказал он. — Сохрани нас, Боже, от беды!

Труба ещё гудела, но всё тише, поднявшийся знойный ветер крутил песок у ног верблюдов, колыхал занавеси. Мать Хасана выглянула наружу и, встретившись взглядом с бедуином, тут же прикрыла лицо. Хасану хотелось спать и его немного тошнило от валкого шага верблюда, но он всё вглядывался в пески.

Вдруг ему показалось, что на ближайшем холме он видит всадника. Хасан протёр слезящиеся от яркого света глаза и снова всмотрелся. Так и есть — на холме стоит всадник, вот появился ещё один, потом ещё, они казались чёрными среди рыжих песков. Всадники неподвижно стояли на вершине холма, потом вдруг все разом пустились вскачь.

Бедуин тоже увидел всадников и остановился.

— Горе нам, — пробормотал он. — Это проклятые Бану Кудаа. Недаром когда мы отправлялись в путь, у меня перед левым плечом пролетел ворон, дурные приметы всегда оправдываются. Но это место называется «Суффият», а это значит «Чистая», может быть, Аллах пошлёт нам спасение от этих разбойников…

Мать, услышав слова проводника, заголосила, сёстры и младший брат заплакали, а Хасану не было страшно. Ему казалось, что всё это — интересный сон. Всадники подскакали к верблюду. Тот, кто ехал впереди, был закутан в новый белый плащ, головной платок почти скрывал его лицо.

— Вы кто будете? — спросил он старика.

— О благородный шейх арабов, мы — бедные люди, это несчастная вдова с детьми, едет в Басру, она уже немолода, и мой верблюд тоже стар, как и его владелец, а её поклажа — только один вьюк, в котором жалкие тряпки, у них нет ни золота, ни серебра, ни алмазов, ни жемчуга, ни изумрудов.

— Хватит! — прервал его всадник и, отдёрнув занавеску, заглянул внутрь. Дети, которые замолчали от страха, увидев разбойника, снова заплакали.

В это время Хасан, которому на ум пришли любимые стихи, подняв руки, как это делал сказитель, громко произнес:

Остановитесь, поплачем у места под названием «Суффият»,

Здесь нет шатров и жилищ, но есть страдающее сердце!

Предводитель бедуинов, будто его ударили плетью, резко повернулся к Хасану, окинул взглядом мальчика и вдруг захохотал, а его спутники с удивлением смотрели на смешную маленькую фигурку.

— Горе тебе, — сказал предводитель, — что это за стихи?

Хасан гордо ответил:

— Я сложил их сам, прямо сейчас, потому что вспомнил стихи «Остановитесь, поплачем…», мы ведь в долине Суффият, и здесь есть страдающее сердце, потому что моя мать и сёстры испугались тебя и страдают.

Всадник закрутил головной платок вокруг шнура и, повернувшись к своим спутникам, крикнул им:

— Назад, здесь нет для нас добычи, а этот мальчик слишком красноречив, чтобы пасти скот у ваших палаток!

Бану Кудаа повернули коней и скрылись за холмом, их плащи развевались на ветру, от копыт коней тучей летел тонкий песок. Всё было так, как в стихах. Вот они и пережили приключение — первое приключение в жизни Хасана.

Болота, болота, покрытые камышами, кругом только болота. Камыши качаются, они протянулись по обе стороны узкой дороги, они так высоки, что могут скрыть всадника на верблюде. Они тихо шуршат, когда нет ветра, а когда он подует, шумят, заглушая все звуки. Только шагнёшь в сторону от дороги — и камыши покроют тебя с головой, а жидкая грязь, в которой они растут, может поглотить целиком. Вся дорога покрыта сухим камышом, только Аллах знает, сколько слоёв сухого камыша лежат на земле, и всё равно кажется, что под ногами нет твёрдой почвы. Из камышей могут вылететь куропатки, выскочить дикий кот, а может появиться и лев, хотя старый верблюд для него — не лакомая пища.

Утром в этой камышовой пустыне они увидели камышовое селение — стены из камыша, крыши из камыша, ограды тоже из камыша, всё сухое и ломкое. Возле самих хижин — протоки, а в них лодки, много лодок. На лодках растянуты сети, торчат палки с развешанными на них связками вяленой рыбы. Возле селения странное поле — оно всё покрыто водой, из которой торчат зелёные стебельки каких-то растений. Хасан никогда не видел таких полей.

Он спрашивает проводника, и тот говорит ему, что это рис, тот самый рис, который мать варила им с шафраном, когда они жили в Ахвазе. А на полях работают люди — высокие, с длинными чёрными бородами, проводник назвал их зуттами. Они живут тут испокон веку, ещё с тех времён, когда здесь водились великаны из племени Ад, они всегда были хозяевами этих мест, а сейчас их оттесняют всё дальше в болота, и они недовольны и грозят поднять оружие против власти.

Всё это рассказывает Хасану проводник. За время путешествия он привязался к смышленому мальчику; особенно он благодарен Хасану за то, что тот спас его от Бану Кудаа. — Если бы Аллах не внушил тебе твоих стихов, — часто повторяет он, — эти разбойники обязательно отняли бы у меня верблюда, а вас захватили бы и продали на невольничьем рынке в Басре.