Отец: Колин пойдет учиться в институт машиностроения!

Мама: Колин станет первоклассным юристом в Невероне!

Колин: Я хочу жить в лесу…

У меня внутри с недавнего времени поселилось такое съедающее чувство, будто на самом деле это я – ошибка природы. Будто там, наверху, всем смертным хорошо прописали характер, логичное поведение, мотивацию, а на меня просто не осталось божественных чернил.

– Колин, не стой как истукан, – сказал отец. – Подай мне ключ на восемнадцать.

Ключ на восемнадцать. Я каждый день подаю ключ на восемнадцать.

– Снова воздушный фильтр забился? – с поддельным интересом спросил я. – Недавно ведь проверяли.

– Неполадки с холостыми оборотами. Думаю, да, стоит еще раз взглянуть на фильтр.

Иногда мне кажется, что у отца нет других увлечений, кроме бесконечной возни с машиной. С этим старым фордом образца девяносто восьмого года. Мне больно смотреть, как отец каждый день капля за каплей выливает свое драгоценное время в канистру с бензином, чтобы потом залить чудодейственную смесь в проклятую машину. Залить. Воспламенить. Сжечь. И вот уже время отца вылетает в выхлопную трубу вместе с углекислым газом, растворяясь в воздухе. Если меня в будущем спросят, как умер отец, я отвечу – в двигателе внутреннего сгорания.

– Папа, у тебя никогда не возникало ощущения, что наш мир работает неправильно?

Отец недоуменно взглянул на меня.

– Интересно, как он может работать неправильно? – спросил он. – Может, и океан тогда работает неправильно?

– Океан?

– Да, океан.

Вопрос отца озадачил меня.

– Но… разве океан похож на нашу жизнь?

Отец рассмеялся.

– Разумеется, похож! Океану плевать, как он работает. Он просто есть, и все тут.

– А те, кто в нем обитают? Разве им плевать?

– Им – особенно. А что они могут сделать с океаном? Выпить его? Жизнь такая штука, приходится шевелить плавниками. Ведь если утонешь, всем будет что? Правильно. На-пле-вать. А некоторые даже обрадуются. Большая рыбка всегда ест маленькую рыбку.

– Обрадуются чужой смерти?

– Да-а, – устало протянул отец. – Меньше конкуренции.

Ну и ну, радужные перспективы вырисовываются.

– Не хочу я жить в этом океане, – коротко заключил я.

Отец вновь залился смехом.

– Не бери в голову, – с улыбкой добавил он. – Это я образно говорю.

Раз уж зашла речь про образы, может, спросить о монстрах? Хоть мне и запрещают поднимать эту тему, стоит попробовать.

– Папа, ты что-нибудь знаешь о лампочках Неверона?

– Лампочки Неверона? Первый раз слышу, – ответил отец, отбрасывая в сторону подшипники.

– А о доме слёз?

Отец высунул голову из капота машины, подозрительно глянул на меня.

– Ты что, вчера нарезал круги вокруг детского дома?

– Нет, – смущенно ответил я.

Нельзя рассказывать отцу об инциденте с мистером Фордом, иначе у старика возникнут проблемы. Родители его завалят вопросами и обвинениями, я их знаю. Ладно, спрошу прямо.

– Мама говорит, что ночью по нашему городу ходят монстры. Это правда?

Отец снял перчатки, аккуратно закрыл капот и, облокотившись на него, обнял меня за голову, притянул к себе.

– Эх, Колин-Колин. Какие только монстры не ходят по нашим улицам ночью. Убийцы. Наркоманы. Воры. Тебе огласить весь список?

– Нет, это другое, – я попытался высвободиться из отцовских объятий. – Я имею в виду настоящих монстров. Понимаешь?

– Так это и есть самые настоящие монстры, – сказал отец. – Поэтому тебе нельзя гулять в незнакомых местах без разрешения.

– Я не шучу, папа! Мне нужно знать, что происходит в нашем городе ночью. Почему мама, например, боится заведения «Удильщик Неверона»?

Лицо отца внезапно изменилось, в глазах промелькнула темная искорка.

– Откуда ты узнал об удильщике? – серьезно спросил он.

Если сказать, что об удильщике я узнал от мамы, отец начнет выкручиваться, играть со мной. А мне сейчас не до смеха. Совсем.

– Я сегодня видел Виктора Бормана, – солгал я. – Он предложил мне зайти к нему в бар.

– Что-что тебе предложил Виктор Борман?

– Заглянуть в его заведение.

Черт побери, смотреть прямо в глаза отцу и откровенно лгать – не самое комфортное занятие. У меня даже коленки задрожали, но взгляда я не отвел. Если уж начал крутиться – крутись, пока не остановят.

– То есть Виктор Борман подошел к тебе сегодня, представился и предложил пойти вместе с ним в бар?

– Да, сказал, что в полночь там начнется интересное представление. Ну и я сразу отказался, побежал обратно домой. Странный какой-то этот Виктор Борман.

– Страннее в городе не найти, – задумчиво добавил отец. – А не обманываешь ли ты меня, Колин? Посмотри-ка в глаза.

– Нет. Не обманываю, – через силу выдавил я. – Мне просто… страшно ходить по незнакомым улицам. Еще и этот удильщик Неверона, звучит очень мрачно. Может, все-таки, расскажешь о нем?

Отец глубоко вздохнул, взял меня за плечи и медленно проговорил, делая акцент на каждом слове:

– Тебе. Лучше. Не знать.

– Нет, – воспротивился я. – Знать – это всегда лучше!

Отец тактично промолчал. Хотя мог бы уже придумать целый рассказ, чтобы я наконец успокоился. Например, Виктор Борман – сумасшедший, потерявший сына несколько лет назад, поэтому теперь пристает ко всем мальчишкам, держись от него подальше. Неужели фантазия в этом доме работает только у меня?

– Тебе действительно так сложно ответить?

– В удильщике обитают странные личности, – устало ответил отец. – Держись подальше от этого места.

– Я уже понял. Но что за странные личности?

– Монстры, Колин. Монстры.

Допытывать отца бессмысленно, он уже начал иронизировать. А на что я надеялся? На честность и открытость родителей? Ладно, я ведь и сам хорош, подставил Виктора Бормана, хотя даже не знаю, кто это. Может, он обыкновенный человек, а я все выдумал? Так или иначе, весомых аргументов и доказательств, кроме прилипшей слизи на ботинках, у меня нет. Одни догадки. Единственное, тело Джорджа Форда так и не нашли. Раньше я не задумывался над причинами его исчезновения, но после встречи со Спенсером мне стало совсем жутко.

– Раз уж ты удовлетворил свое любопытство, давай начнем штробить стены, – сказал отец, выпуская меня из объятий. – Нужно закончить ремонт до начала осени.

Мы работали четыре часа. Я замазывал мелкие щели герметиком, отец орудовал болгаркой, проводя ровные борозды от одной стене к другой. Время от времени мне приходилось придерживать стремянку, пока отец возился с потолком. Мелкая бетонная пыль сыпалась на лицо, забивалась в нос, передавая воздушный поцелуй моим легким. Но – все закончилось, я отработал половину рабочего дня и теперь мог претендовать на законный отдых.