Веб мысленно пожелал удачи своим расположившимся на крыше коллегам и побежал по аллее.

А потом они наткнулись на ребенка. Парнишка лет девяти сидел на куске бетона. Никого из взрослых рядом не было. Приближавшаяся гроза вызвала резкое понижение температуры — градусов на двадцать по Фаренгейту, — и температура все еще продолжала падать. Несмотря на это, парнишка сидел на холодном бетоне с голой спиной. Интересно, подумал Веб, есть ли у него вообще хоть какая-нибудь рубашка? Ему доводилось видеть детей, которые жили в нищете. Сам Веб считал себя циником, но на деле был всего лишь реалистом, поэтому испытывал жалость к таким детям, хотя помочь им ничем не мог. Но в этом квартале угроза могла исходить от кого угодно — даже от таких вот мальцов, поэтому Веб обшарил мальчишку взглядом с головы до ног в поисках оружия. К счастью, он не обнаружил ничего подозрительного, поскольку у него не было никакого желания стрелять в ребенка.

Мальчик поднял голову и посмотрел на него в упор. Одна лампа в аллее чудом уцелела, и при ее свете Веб увидел, что, несмотря на худобу, мышцы рук и плеч у мальчишки развиты хорошо и бугрятся, как порой бугрится кора-на ветке дерева в том месте, где ее когда-то надломили. На лбу у него красовался ножевой шрам, а на левой щеке виднелась темная, овальной формы ямка — такой след мог быть оставлен только пулей, Веб это точно знал.

— Пропадите вы все пропадом, — сказал паренек и засмеялся, вернее, хрипло захихикал.

Слова мальчика и его зловещее хихиканье отозвались у Веба в голове каким-то странным звоном, на коже выступили мурашки. Ему, как уже было сказано, приходилось видеть подобных нищих детей — здесь они были повсюду, на каждом углу. Однако после встречи с этим мальчуганом с ним определенно что-то случилось, но он никак не мог понять, что именно. Может быть, во всем виновата его работа, которой он занимался слишком долго? И это, так сказать, первый звонок, намек на то, что ему пора наконец задуматься о своей жизни?

Положив палец на спусковой крючок своей винтовки, он двинулся дальше упругим, размеренным шагом, стараясь выбросить мальчишку из головы. Несмотря на худобу и отсутствие картинных выпуклых мышц, в длинных цепких руках Веба заключалась огромная сила. Он был широкоплеч, бегал быстрее всех в группе и обладал выносливостью марафонца. Его худощавое, но крепкое сложение, быстрота движений и отличная реакция давали ему преимущество перед самыми могучими, несокрушимыми на вид атлетами. Пуля способна разорвать любые мускулы, но она не причинит тебе вреда, если ты достаточно проворен, чтобы от нее увернуться.

Большинство людей назвали бы Веба Лондона, имевшего широкие плечи и рост шесть футов два дюйма, крупным мужчиной. Но по правде сказать, люди, которые общались с Вебом, более всего обращали внимание не на его рост и плечи, а на левую часть его лица — вернее, на то, что от нее осталось. Веб в принципе готов был признать, что пластические хирурги нынче делают чудеса, восстанавливая раздробленные кости и разорванную кожу. При правильном освещении, то есть почти без света, незнакомцу лишь с большим трудом удавалось рассмотреть выемку на его левой щеке, различие в очертаниях левой и правой скул и нежную, будто детскую кожу на левой стороне лица. Великолепная работа, говорили все в один голос. Так считали все. За исключением самого Веба.

В конце аллеи они снова остановились и присели на корточки — так близко друг к другу, что локоть Веба касался локтя Тедди Райнера. По беспроволочному микрофону «Моторола» Райнер связался с ТОЦ, сообщил, что «Чарли» пока остается в «желтом режиме», но просит разрешения перейти на «зеленый» и приблизиться к «кризисной части» объекта. Этим мудреным термином именовалась обыкновенная входная дверь. Веб находился рядом с Тедди, придерживая одной рукой свою СР-75, а другой — поглаживая табельный пистолет 45-го калибра, торчавший из кобуры на его правом бедре. Аналогичный пистолет висел у него на груди — над пуленепробиваемой керамической нагрудной пластиной. Его он тоже погладил — на удачу. Это был своего рода ритуал, который он всегда совершал перед началом боя.

Веб закрыл глаза, чтобы представить себе, что произойдет в следующую минуту. Они бросятся к двери; Дэвис, как всегда, пойдет первым, чтобы заложить взрывчатку. Штурмовики будут держаться по бокам со свето-шумовыми гранатами в руках. Они сдвинут предохранители автоматов, а указательные пальцы переместят на спусковые крючки, чтобы открыть огонь без промедления. В таких случаях Дэвис ставил коробку подрывного устройства на боевой взвод, прикреплял к двери взрывчатку, вставлял в нее детонатор, проверял, все ли с ним в порядке, и никаких проблем обычно не обнаруживал. После этого он, разматывая шнур, отходил от двери, а лидер «Чарли», связавшись с ТОЦ, произносил по рации бессмертную фразу: «„Чарли“ перешел на „зеленый“». В таких случаях ТОЦ обычно отвечал: «Ждите, у меня все под контролем». Последние секунды радиообмена раздражали Веба, поскольку о каком, к черту, контроле со стороны ТОЦ можно говорить в подобной ситуации?

За всю свою карьеру Веб еще ни разу не слышал окончания обратного отсчета, который вел ТОЦ. На счет «два» снайперы открывали огонь, и выстрелы их мощных винтовок 308-го калибра приглушали доносившийся из черного бруска рации голос. Потом громыхал подрывной патрон — обычно на долю секунды раньше, чем ТОЦ успевал сказать «один»; раздавался взрыв пластиковой взрывчатки, который можно было сравнить разве что с мощным порывом ураганного ветра и который не только заглушал все остальные звуки, но, казалось, на мгновение выбивал из голов членов штурмовой группы все мысли. На самом деле члены штурмовой группы могли услышать окончание отсчета только в том случае, если бы взрыв не получился, ну а после подобного начала штурмовой операции вряд ли можно было рассчитывать на успех.

После того как на месте входной двери образовывался широкий проем, Веб и его бойцы врывались в помещение и бросали свето-шумовые гранаты, взрывы которых ослепляли и оглушали тех, кто находился внутри. В случае, если дорогу им преграждала другая дверь, Дэвис открывал ее двумя способами: либо стреляя в замок, либо налепляя на створ резиновую полоску, содержавшую взрывчатое вещество С-4, которое сносило с петель любую дверь, кроме бронированной.

После этого штурмовая группа продолжала свой путь. С самого начала боя стреляли прицельно, на поражение. Команды отдавались жестами и легкими прикосновениями к предплечью. Впрочем, ребята все отлично понимали и без приказов. Прежде всего нужно было обезопасить помещение, подавить огонь неприятеля и вывести заложников. Работы было столько, что о смерти никто не думал. Такие мысли требовали времени, а вот его у членов штурмовой группы как раз и не было. Сказывались также многочисленные тренировки и необходимость держать в голове множество деталей операции. Другими словами, во время штурма профессиональные инстинкты, ставшие второй натурой бойца, подавляли все прочие чувства и вытесняли из сознания не относящиеся к делу мысли.

В соответствии с информацией, поступившей из надежного источника, дом, который они собирались атаковать, являлся оперативным центром одного крупного наркокартеля, обосновавшегося в столице, в котором велась его черная бухгалтерия. Кроме того, в здании могли находиться работавшие на наркобаронов бухгалтеры, которые стали бы ценными свидетелями для государственного обвинения — конечно, в том случае, если бы Вебу и его людям удалось взять их живыми. Федералы, таким образом, хотели совместить силовую акцию с вполне цивильной — иными словами, натравить на наркобаронов чиновников из Департамента по налогам и сборам, которых боялись абсолютно все, даже самые крупные теневые дельцы, ибо им совсем не хотелось платить налоги дяде Сэму. Собственно, группу «Чарли» вызвали именно по этой причине. Бойцы этого подразделения специализировались не только на уничтожении всяческих подонков, но и на спасении человеческих жизней. В данном случае они должны были обеспечить безопасность теневых бухгалтеров — для того чтобы те, положив руку на Библию, дали показания и помогли отправить за решетку злодеев куда более крупного масштаба.