В прошлом старые заботы.

Есть и новые зато:

Ноты все звучат как ноты,

Только «до» уже не то.

Это было, скажем, в мае,

А примерно в сентябре

Строй покинула вторая…

Угадали — нота «ре».

Чередой недели мчатся,

И сказал настройщик строго:

— Воздух в комнате сухой.

Ставьте на ночь у порога

Шайку с тепленькой водой!

А второй настройщик важно

Произнес такую речь:

— В помещенье слишком влажно.

Ставьте здесь электропечь!

Заявил настройщик третий:

— Инструмент, считай, спасен!

Днем его у печки грейте,

Ночью ставьте на балкон!

Сколько мер ни принимали,

Как ни мучились порой,

Но упрямо не желали

Становиться ноты в строй.

И умолкло пианино,

Хоть назад его вези:

Не исполнишь сонатину

На одном несчастном «си».

Мы совсем не против плана.

Но вдобавок мы за то,

Чтоб звучали без изъяна

«Си», «ля», «соль»,

«Фа», «ми», «ре», «до».

ПРОСТАЯ АРИФМЕТИКА

Парнишке зарплату

Вручили впервые.

Волнуется каждый

В минуты такие.

От кассы отходит,

И рад и смущен…

И тут замечает

Приятелей он.

— Дружище, куда ты?

Мы тоже богаты!

Не грех бы отметить

День первой зарплаты!

Традиция, парень,

Подумай-ка сам!

Пойдем и пропустим

По нескольку грамм!

…День первой зарплаты

Отмечен прилично.

Два литра «Кубанской»,

Пол-литра «Столичной».

Не зря допоздна

Раздавалось в пивной:

«Еще по последней!»,

«Еще по одной!»…

Потом наступила

Зарплата вторая.

И снова парнишка

Шагает, икая.

…Десятой зарплаты

Момент настает —

Он без приглашенья

В пивную идет.

…Зарплаты семнадцатой

Парню не дали —

Полмесяца парня

В цехах не видали

(Он в виде расплаты

За пьяный скандал

Казенной метлою

Бульвар подметал).

Чтоб мог паренек

Завершить перековку,

Вручили ему

Безвозмездно путевку,

С зарплаты двадцатой

До двадцать второй

Жил парень у моря

Осенней порой.

Там волны метались

Тревожно и гневно,

Там парень без устали

Пил ежедневно,

Затем возвратился

С «леченья» домой

Немного хмельной

И немного больной…

С зарплаты сто первой

До сто сорок первой

Лечил он то печень,

То почки, то нервы…

С зарплаты Четыреста

двадцать седьмой

Напрасно старушка

Ждет сына домой.

ОБИДНАЯ ИСТОРИЯ

Было все вполне обычно:

День настал в конце концов,

И закончил на «отлично»

Парень школу продавцов.

Он заслуженно, по праву

Дверь открыл в торговый зал

И, волнуясь, за прилавок

Поутру однажды встал.

Зря не тратя ни минутки,

Людям время сберегал,

Отпускал товар

И шутки,

Улыбаясь, отпускал.

Паренек своей работе

Был, как видно, очень рад…

Только вдруг явилась тетя

Лет примерно в пятьдесят,

Как ладья, к нему подплыла:

 — Где тут, милый, огурцы?..

Ай-ай-ай!.. Такой верзила,

А подался в продавцы!

С этой памятной минуты

И вперед на много дней

Застыдился почему-то

Парень должности своей,

Отпускал товары вяло

(Настроенье на нуле!)

И в компании молчал он,

Как тресковое филе.

Парень с девушкой встречался

И, себе наперекор,

Продавцом он не назвался,

А сказал: «Я про… курор!»

И от этакой «поправки»

Стал он красным, как морковь…

А когда перед прилавком

Увидал свою любовь,

Под прилавок, заикаясь,

Он залез, от страха бел,

В три погибели сгибаясь,

Три часа там просидел.

…Да, пока в рассказе нашем

Нет счастливого конца,

И обидно, прямо скажем,

За такого продавца!

Пусть ворчанье некой тети

Раздается за спиной,

Пусть у тети не в почете

Парикмахер и портной,

Продавец или закройщик,

Мы заметим между тем,

Что закройщик, как забойщик,

Как строитель, нужен всем!

Всех профессий не сочтете —

Ныне каждая важна!

И не стоит слушать тетю,

Если глупая она.

ПОДАРОК

Подарок трогает до слез.

Пусть с виду он неярок…

Пахом Платону преподнес

В дни юности подарок.

Вручил Платону кепку он

Однажды в день рожденья.

Платон был рад.

Краснел Платон

От счастья и смущенья.

…А жизнь летела, горяча,

Полна чудесных фактов.

Шли годы…

Снова повстречал

Пахом Платона как-то.

Дружка, что был когда-то мил,

Окинул взглядом цепким.

Потом спросил:

— Ты не забыл

Про мой подарок — кепку?

И коль мы встретились опять.

Пусть нам теперь за сорок,

Ты не поможешь мне вспахать

Мои пятнадцать