Григорием овладел приступ меланхолии.

Сегодня ему предстоял малоприятный день. Начать с того, что этот вундеркинд Климов, заместитель резидента, назначил на утро совещание – в последнее время Климов стал просто невыносим. Затем Григорию предстояло забрать донесение от важного и загадочного агента по кличке «Свиная отбивная» в торговом центре в Мэриленде, что было процедурой опасной и утомительной, требующей немалого напряжения. А далее и того хуже: сегодня ночью он дежурил в центре связи, что означало сон на раскладушке в подвале посольства, который по традиции назывался «Винным погребом», и контроль за работой дешифрующей аппаратуры в случае поступления каких-либо срочных, совершенно секретных шифровок из Москвы. Честно говоря, американцы в Агентстве национальной безопасности в Форт-Миде, штат Мэриленд, расшифруют их быстрее, чем он. Так что проще было бы позвонить им, попросив продиктовать содержание шифровки. Подобные дежурства, выпадавшие примерно раз в месяц, составляли худшие моменты его жизни, поскольку разрушали ее целостную систему, основанную на стабильном десятичасовом сне и легкой дреме после обеда.

Беспокоило Григория и нечто, вслух еще никем не высказанное, но уже проявляющееся. Заключалось это нечто в том, что в посольстве над ним нависла угроза. В последнее время поток добываемой им информации все мельчал и мельчал.

Если раньше он обслуживал девять женщин и жизнь его была феноменальным образцом четкого графика и физических возможностей, то сейчас эта деятельность замедлилась, он терял связи. На сцену вышли молодые мужчины, презиравшие Григория. Они признавали только агента по кличке «Свиная отбивная», а выходил на него именно Григорий.

Климову, этому проклятому Климову, было двадцать восемь лет. Двадцать восемь! Насквозь прожигающие, злые глаза, поразительная энергия и работоспособность. Истинный фанатик и, без сомнения, любимчик системы. Двигал его дядя, влиятельный человек. Арбатов ненавидел Климова почти так же сильно, как и боялся. Он чувствовал себя открытой, беззащитной мишенью, так как в их подразделении ему единственному было за сорок. И работал он здесь гораздо дольше других.

Можно сказать, что мое время кончилось, подумал Григорий.

Молли разлепила левый глаз, потом правый.

– Ты еще здесь, Григорий? Боже, ты же опоздал.

– Извини, дорогая.

Она рассмеялась, но внезапно смех сменился раздражением.

– Кто такая Тата? – требовательно спросила Молли. – Я слышала, как ты называл это имя. Это твоя новая подружка, Григорий?

– Нет, нет, любовь моя, – заторопился Григорий. – Тата – это князь. Князь Таташкин, сказочный герой моего детства. Великий рыцарь, который спасает мир. Он часто снится мне, вот и все.

– На тебя трудно сердиться, – пролепетала Молли, пытаясь придать своему лицу младенческое выражение. – Ты такой обаяшка. Молли обожает своего Григория.

Она вытянула губы для поцелуя, и Григорий нежно поцеловал ее.

– Я тоже люблю тебя, милая, – сказал он и ушел.

Джек Хаммел видел фильм «Сумасшедший» в раннем возрасте, будучи впечатлительным подростком, и по этой причине, хотя Бет так толком и не поняла ее, запретил ей входить в ванную, когда он принимал душ.

– Дорогая, – говорил он, – если бы ты видела этот фильм, то все поняла бы. Парень входит в ванную, когда девушка принимает душ. Сквозь занавеску видна только его тень, и…

– Не желаю слушать, – отвечала Бет, затыкая уши.

Поэтому когда дверь ванной открылась и сквозь струи воды и полупрозрачную пластиковую занавеску Джек увидел черную тень, он вздрогнул, вспомнив тот кадр из фильма. А через секунду его охватила ярость: снова Бет забыла о его словах.

– Бет, дорогая, ну сколько раз я должен…

Внезапно занавеска с шумом отлетела в сторону и Джек раскрыл рот от удивления. Он увидел, что это вовсе не Бет, а какая-то фигура из страшного сна. Перед ним стоял человек в высоких черных ботинках, черном армейском комбинезоне и с черной маской на лице. Даже оружие у него было черное. Джек, немного разбиравшийся в оружии, узнал пистолет-пулемет «узи» с глушителем на коротком стволе.

Чувствуя, что обмочился от страха, он так и стоял неподвижно под струей воды. Мужчина в черном слегка повел стволом «узи».

– Мои дети, – взмолился Джек, поднимая ослабевшие руки. – Боже, пожалуйста, не трогайте моих детей. Пожалуйста, прошу, не трогайте детей!

В дверях показался еще один вооруженный человек. Этот был без маски, с сильно загорелым лицом, белоснежными зубами, как на рекламном плакате зубной пасты. По его облику чувствовалось, что он командир, в руке мужчина держал черный автоматический пистолет, тоже с глушителем.

– Успокойтесь, мистер Хаммел. И не стоит торчать здесь весь день.

Мужчина наклонился и свободной рукой повернул кран.

– Ненавижу, когда понапрасну расходуют воду, – почти дружеским тоном сообщил он. – А теперь вытирайтесь и одевайтесь. У нас есть для вас работа. Герман, если он будет копаться, поторопи его.

Говоря это, он бросил взгляд на часы для подводного плавания, перевернутые на запястье циферблатом вниз.

– Нам надо соблюдать график.

Джек быстро оделся, колени и руки у него дрожали. Человек с «узи» не сводил с него глаз. Он никак не мог справиться с пуговицами на ширинке, и его тревожила мысль, что командир даже не удосужился надеть маску. Не означает ли это, что их всех убьют, потому что они видели его лицо?

А забыть такое лицо невозможно. Этакая морда профессионального защитника-регбиста, с переломанным носом, напоминавшим ястребиный клюв, пустые глаза, светлые короткие волосы, широкие скулы, загорелая, почти задубевшая кожа.

Мужчина напоминал давнего тренера по футболу, у которого занимался Джек, а тренер этот был еще тот сукин сын.

– Быстрее, – приказал человек с «узи».

– Хорошо, хорошо, – заторопился Джек, натягивая рабочие сапоги.

Внизу в кухне он обнаружил двух своих дочерей, смирно сидящих за столом и поглощающих «Хони Натс». Впервые за завтраком было так тихо. Жена стояла у плиты. Кроме них, в кухне было пять человек в черном. Четверо держали какое-то странное оружие, знакомое по фильмам, в руке у командира был пистолет.

Джека совсем доканала эта картина. Как будто эти парни появились здесь с экрана телевизора. Он стоял молча, пытаясь хоть что-то сообразить.

– Видите, мистер Хаммел, мы никому не причинили вреда. Обычный завтрак. Никаких проблем.

– Что вам нужно? – пробормотала Бет.

Лицо ее побелело, двигалась она, как автомат. Джек видел, что ее колотит от страха. Уставив глаза в пространство, Бет крепко обхватила себя руками, словно она замерзла. Джеку захотелось обнять жену и выгнать отсюда этих мужчин.