Стоит сказать, что вирусы в 1892 году Д. И. Ивановский уже открыл. Но у растений, а не у человека (2). Так что на осень 1918 года все очень и очень сложно. Тем не менее, заходим в историю медицины, господа и товарищи. Начинаем.

В прошлом человек всегда цеплялся за жизнь, борясь со вспышками инфекций планетарного масштаба. Чума, холера, туберкулез, тиф и оспа. Вот, о сифилисе забыл, он появился в 1499 году на территории нынешней России, тогда Московского княжества, и пока никуда не уходил.

Войны и эпидемии — это два брата. Или сестры, это как кому угодно. Причем то, что они кровные родственники, это верно и в прямом, и в переносном смысле. Вот что великий русский полководец М. И. Кутузов пишет 16 декабря 1812 года: «Сверх того прошу приказать сколько можно скорее на всем сем пространстве убирать мертвые тела и их сожигать» (3). Речь идет о пути отступления армии Наполеона и том количестве трупов, которые оставляли французы. И это были в большинстве своем погибшие именно от инфекций. Только в конце 1812 — начале 1813 года в Москве сожгли 11 958 трупов людей и 12 756 павших лошадей. И таких примеров в истории Отечества не счесть, ведь эпидемии шли вместе с войсками, забирая свою кровавую дань, часто бóльшую, чем самые ожесточенные битвы.

Когда же человек не воевал с инфекциями или с соседним племенем, он всегда расслаблялся, откладывал в сторону ятаганы и пулеметы, снимал латы и буденовки и хотел жить как можно дольше.

И вот это время настало. В XIX веке подтвердилась связь массовых заболеваний и мора с живыми возбудителями, и человек создал антибиотики и прививки и стал жить дольше. Человечество вздохнуло с облегчением, ему даже показалось, что оно избавилось от опасных инфекций и теперь страшные болезни остались в далеком прошлом. И если тогда они не были искоренены до конца, то в XXI веке до недавнего времени человечество считало, что теперь они точно притихли.

Но в конце 2019 года на планету обрушилась неожиданная атака нового необычного вируса: мир вздрогнул, а у меня появилось желание сравнить эпидемии прошлого и настоящего. Особенно интересно провести параллели между эпидемией испанской болезни, как называли тогда в известиях Народного комиссариата здравоохранения СССР то вирусное заболевание, которое пришло в революционную Россию осенью 1918 года, и пандемией сегодняшнего коронавирусного пришельца. И мне больше интересна реакция общества на эти две эпидемии, чем сами вирусы. Также хотелось понять, как эти эпидемии связаны в сознании нашего современника и есть ли рефлексия об испанской болезни в том информационном гиперответе популяции, который мы наблюдаем сегодня.

Заранее хотел бы предупредить читателя, что я не сравниваю два вируса, причем совершенно разных, речь идет только об их следе в нашей исторической памяти. И о том, могла ли память о том далеком вирусе повлиять на принимаемые человечеством решения в условиях новой пандемии. А то, что текущие события пандемии 2020 года останутся в исторической памяти планеты, у меня не вызывает ни малейших сомнений.

Поясню суть интереса именно к испанке: вирусы — это самая разнообразная форма жизни, они появляются один за другим на протяжении всей эволюции человечества. Заглянув в старые книги, уже там видим, что в XV–XIX веках тоже были эпидемии. А эта постоянная чехарда вирусов в ХХ и XXI веках — SARS[4], MERS[5], Эбола, вирусы гепатитов, ВИЧ — напоминает практически постоянную ковровую вирусную бомбардировку нашей популяции: налеты идут один за другим, один за другим. Просто мы, обычные люди, не обращаем внимания на все это — для этого есть профессионалы, которые, конечно, успешно борются с этими невидимыми угрозами.

Сегодня, при пандемии коронавируса, сложился определенный информационный узор в нашем мозге — и у отдельного человека, и у населения всей планеты, — который привел к агрессивной атаке мозга на самого себя. В связи с этой пандемией коронавируса почти всегда и везде упоминается именно испанка. Мгновенно вырос объем статей в СМИ, которые упоминают ту далекую эпидемию 1918–1919 годов. Сразу наблюдается всплеск научных публикаций, посвященных новому вирусу, причем везде упоминают тот вид гриппа.

Но если в научной работе или книге, посвященной нашему прошлому, нет ссылок на архивы и литературу описываемого периода, то такую литературу не стоит читать. Я это довольно ярко показал на примере работы с медицинской документацией дежурных врачей В. И. Ульянова (Ленина). Только обращение к оригинальному источнику расставило все точки над i в той давней истории (4), (5), (7). Но что же я вижу, обратившись к теме испанки? Тут все ссылаются только на статьи, опубликованные после 2000 года. А ссылок на публичные отчеты времен самой пандемии 1918–1919 годов просто нет.

Например, в хорошо всем известной базе PubMed на 10 июня 2020 года было 1663 ссылки по запросу spanish flu (испанка), и 879 из них относятся к 2010–2020 годам. При этом нет ни одной статьи за период 1919–1948 годов, а за период 1949–1960 годов — всего 63 публикации. По запросу spanish influenza (испанский грипп) имеется 2430 ссылок, 259 ссылок относятся к 2018–2020 годам, 1083 ссылки — к 2010–2020 годам, а по периоду 1919–1924 годов было обнаружено всего две ссылки.

Сразу поясню, что база PubMed создана на основе Национальной медицинской библиотеки в 1996 году и содержит медицинские и медико-биологические публикации на английском языке. И всю эту англоязычную литературу по испанке можно противопоставить только одному собранию врачей Москвы, организованному Народным комиссариатом здравоохранения 20 октября 1918 года, материалы которого опубликованы в 1919 году. Этот документ, который я часто буду упоминать, дает намного больше информации и гораздо более глубокое понимание вопроса, чем вся эта англоязычная база. Удивительно, но факт.

Но мировое сообщество все-таки будет читать именно эти статьи, во многом пустые и искаженные не только временем, но и самими авторами. Или таково мое мнение потому, что у меня гораздо больше доверия к собранию 1500 российских врачей, непосредственных свидетелей и участников тех событий, находившихся в аудитории Первого медицинского, моей alma mater, чем ко всем этим авторам, пишущим на английском языке, которые через сто лет пытаются воссоздать картину пандемии вековой давности?

Да, испанка оказалась крепким орешком. И тут речь не только о ней. Ведь грипп второй половины 1918 года и начала 1919 года — это восемнадцатая пандемия за четыре столетия, о грандиозных жертвах которой сегодня так много говорят. И вспышка заболевания совпала с очень интересным периодом в нашей стране — гражданской войной. Ее начало можно обозначить точкой переворота или свершением русской революции 1917 года. Точка довольно условна, так как это растянутое во времени событие, а вот катастрофа ужасает конкретными фактами.