— Не буду с тобой спорить по этому поводу, — охотно согласился Жеребец.

— Хватит, Жеребец, я начинаю уставать от твоего сарказма, — рявкнула Джоанна.

— Прошу прощения, капитан.

Жеребец потер щеку тыльной стороной ладони, словно ища кончики своих недавно сбритых усов. Осталась только борода, которая, по неоднократным замечаниям Джоанны, старила Жеребца, но хотя замечания относительно возраста воинами клана обычно воспринимались как оскорбления, Жеребец в ответ на едкие фразы Джоанны только посмеивался.

Вот и сейчас, стоя рядом с водителем боевого робота Дианой, также входящей в звезду Джоанны, он снова еле заметно улыбался. Трое заслуженных ветеранов Клана Нефритовых соколов расположились на пригорке, собираясь приятно провести погожий денек в унылом и неприютном мире, называемом Судеты. А день выдался действительно великолепный — хотя и холодноватый, но на редкость безветренный и солнечный. Воинам не потребовалось надевать зимнюю одежду, на них была обычная помятая боевая униформа со знаками отличия. Правда, в зонах перемирия на эти знаки никто не обращал внимания.

Джоанна и Жеребец полулежали на короткой колючей траве, опираясь на локти. Диана сидела, прислонившись спиной к дереву. Кора его была бугристой и вдавливалась в спину, но Диана едва ли замечала это неудобство. В полукилометре от клановцев, внизу, у самого подножия холма, возвышались останки завода по производству боевых роботов и запчастей к ним, превращенного в руины. Помещения цехов и мастерских были почти разрушены в результате нападения на планету. Целыми остались одни стены; испещренные осколками бомб и снарядов, они стояли одиноко посреди руин. Кое-где виднелись крыши зданий, пробитые и покореженные. Из выбитых окон торчали погнутые балки и опоры. Сейчас завод напоминал кладбище с раскрытыми могилами и торчащими из них телами. Это были роботы, изуродованные, с оторванными конечностями, они валялись по всей территории бывшего завода. Куски боевых машин, словно кости воинов на поле битвы, громоздились неровной кучей. Мрачность, жутковатость картины подчеркивалась неестественностью изгибов рук и ног, повсюду лежали оторванные и разбросанные взрывами головы. Одни из них валялись на боку, другие стояли прямо, словно тела их находились на земле и ожидали прихода похоронной команды. Части роботов напоминали фрагменты гигантских статуй — доказательство и свидетельство могущества былых правителей.

Жеребец медленно прочитал отрывок из какой-то поэмы, в которой говорилось о древнем царе и стоящей в поле голове. Сравнение получилось очень удачное, только остальные никак не могли понять, на что намекает звездный командир. Посреди обломков боевых роботов стояли покореженные машины. Порывы ветра носили по двору разрушенного завода части роботов. Будь он посильнее, воины услышали бы легкий металлический звон, издаваемый сталкивающимися деталями. В такие дни Джоанне казалось, что останки боевых роботов стонут и скрежещут в бессильной ярости, оплакивая свои погубленные жизни. Когда-то их единственным занятием была война. Они верно служили водителям Клана Нефритовых соколов, помогая ему захватывать новые миры и одерживать славные блестящие победы. Как и люди, они были умными и смелыми. С полным правом их можно тоже считать клановцами. Джоанна смотрела на застывшие исполинские головы и думала, что и в ее жизни что-то сломалось. Когда-то она и ее товарищи мечтали о бесконечной войне, но кланы заключили с Внутренней Сферой перемирие, и вот уже несколько лет они бездельничают, выполняя унизительную для ветеранов гарнизонную службу, время от времени совершая перелеты на другие миры. Джоанна тосковала: жизнь складывалось не совсем так, как ей хотелось бы. Она оглядела сидящих рядом товарищей. Как и все ветераны, они были недовольны тем, что происходит, и жаждали задач, достойных их знаний, умений и боевых качеств. Джоанна вздохнула, стараясь унять раздражение.

— Так, значит, ты говоришь, они не имеют желания служить с нами? — снова спросила она Жеребца, делая ударение на последнем слове.

— На это у них причин больше, чем у тебя плохих привычек, капитан, — ответил тот. Честно говоря, разговаривать Джоанне совсем не хотелось. Она чувствовала, что взвинчена, и старалась поменьше общаться с товарищами, чтобы ненароком не сорваться на крик. К сожалению, в последнее время сдерживаться становилось все труднее и труднее. Чтобы успокоиться, она пригладила длинные волосы — от постоянных влажных судетских ветров они загрубели, спутались и напоминали моток тонкой проволоки. Джоанна видела, что даже цвет их изменился, из светло-серых они превратились в темные. Правда, Джоанне нравилось это изменение. Перед самым вторжением и перемирием Джоанну не заботили такие мелочи, как цвет волос, теперь же она, словно какая-нибудь кухарка, следила за тем, чтобы волосы не посветлели, иногда ей в голову приходила мысль покраситься. Джоанна считала, что женщина-воин не должна пользоваться косметическими средствами, но иногда ловила себя на том, что ей хочется хотя бы попробовать, что из этого выйдет. «Куда мне, старухе, готовиться», — думала она в такие моменты и, махнув рукой перед зеркалом, отворачивалась.

— Слушай, Жеребец, — сказала Диана, отстранившись от дерева, — мне кажется, что ты скоро совсем чокнешься. Ты что, не можешь говорить прямо? Мне, кстати, тоже интересно послушать про новичков, особенно тех, кто решил нас оскорбить. Диана окинула Жеребца взглядом, который вполне можно было назвать теплым. Так смотрят друг на друга любовники, хотя, несмотря на многочисленные возможности, Жеребец и Диана никогда ими не были. Диана видела в Жеребце друга, родственника, не совсем любимого, но нужного и полезного. Диана, как и Жеребец, была вольнорожденной, и это их связывало, всю жизнь они прожили, страдая от позора и борясь с ним. Они участвовали во многих битвах и всегда побеждали, но, как бы ни были велики их храбрость и умение, «своими» их не признавал никто. Даже самые никчемные из вернорожденных считали себя особями высшего порядка: ведь они произошли от отборных генов, хранящихся в лаборатории клана. Общаясь с вольнорожденными, всем своим поведением они постоянно подчеркивали, что между ними пролегает не тонкая грань, а непреодолимая пропасть. Существовал даже такой анекдот: «Можно ли вернорожденного превратить в вольнорожденного? Можно, если выбросить мозги».

Когда Жеребец глядел на Диану, то видел в ней такого же отверженного, как и он, и, следовательно, своего друга. Жеребец вспомнил еще одного человека, тоже вольнорожденного, героя Клана Нефритовых соколов, Эйдена Прайда. Диана была очень похожа на него, но в этом Жеребец не видел ничего удивительного, в генетике вольнорожденных иногда наблюдается некоторая логика. Тогда как сходство между вернорожденными, принадлежащими к одной сиб-группе, достигалось усилиями врачей, вольнорожденные наследовали свою внешность от родителей. Жеребец никогда не видел Пери, мать Дианы, но он, пожалуй, лучше, чем кто-либо, знал ее отца. Диана была очень похожа на него, хотя, конечно, поскольку Пери принадлежала к той же сиб-группе, Диана в какой-то степени походила и на нее. Черты лица у Дианы были такие же, как и у Эйдена Прайда, только значительно мягче. По мнению Жеребца, ее вполне можно назвать красавицей. Она напоминала ему давно живших женщин, их портреты он видел в книжках по истории мира и искусства. Жеребец собрал целую библиотеку таких книг и часто их рассматривал. Чтение книг, особенно но их собирательство, не то чтобы не приветствовалось в клане, но не считалось почтенным занятием, однако Жеребец привык к книгам и не мыслил своего существования без них. Эйден тоже коллекционировал книги, он, кстати, и заразил собирательством Жеребца. Правда, библиотеку приходилось прятать от посторонних глаз и читать в основном ночью, но Жеребца это не только не смущало, даже наоборот: занятие чтением книг казалось ему еще интереснее.