Внешне казалось, что Константинополь именно сейчас достиг вершины благосостояния. Гавань переполняли чужеземные суда. Состоятельные люди покупали импортные костюмы, диковинки, предметы роскоши. Вельможи-взяточники, иностранцы, нувориши спешили отгрохать дворцы, виллы, персональные церкви. Но провинция разорялась. Деревни пустели и забрасывались. Города приходили в упадок и заселялись инородцами. Дома и землю за бесценок скупали арабы, армяне, сирийцы, евреи. Греческое население правдами и неправдами перебиралось в столицу. Тут уровень жизни был совсем иным, и только тут можно было безбедно прокормиться на стройках, в порту, в услужении богачей, в преступной среде. Константинополь превратился в мегаполис-паразит, высасывающий соки из собственной страны.

Возмущение прорвалось бунтами. От Византии отпали Болгария, Сербия, Киликия, отделилась независимая Трапезундская империя. Архонты провинций больше не обращали внимания на царя, вели себя самостоятельными князьками. А в Константинополе утвердилась новая династия Ангелов, при них власть досталась откровенным проходимцам, должности и титулы «продавались, как овощи». Между тем, Запад так и не стал другом Византии. Крестовые походы в Палестину выдыхались – мусульмане опомнились, давали крепкий отпор. Но вожделенные богатства и земли имелись не только на Ближнем Востоке… Папа Иннокентий III и венецианский дож Дандоло организовали четвертый крестовый поход – на Константинополь.

Рыцарей было очень мало, всего 20 тыс. Но оказалось, что у греков больше нет ни армии, ни флота, адмиралы распродали налево корабли, строевой лес, парусину. В 1204 г. горстка крестоносцев без труда ворвалась в Константинополь. Город ограбили подчистую, людей обращали в рабов или выгоняли на все четыре стороны. Потом рыцари двинулись по провинциям. Распадающаяся беспомощная страна почти не оказывала сопротивления, и на месте Византийской возникла Латинская империя. Земли поделили между феодалами, жителей объявляли крепостными, от священников требовали перейти в католицизм, убивали или изгоняли.

Но в день падения Константинополя группа молодых аристократов избрала императором Феодора Ласкаря. Он бежал в Малую Азию. На пограничные окраины греческое правительство давно махнуло рукой, не предоставляло им никакой защиты от сельджукских набегов. Однако местное население научилось сплачиваться и обороняться само. Ласкаря сперва приняли неласково. Города не впускали его, наместники не желали подчиняться. Но следом наступали крестоносцы, и Феодор стал знаменем, вокруг которого собирались патриоты. Латинянам не позволяли закрепиться, отбросили назад…

В Малой Азии образовалась Никейская империя. Это было народное царство, Феодор опирался на простой народ – и побеждал всех врагов! Все худшее, продажное, прогнившее, оставалось в Латинской империи, искало, как бы выгоднее пристроиться к оккупантам. А в Никею стекались лучшие, честные, самоотверженные. Случилось невероятное. Обновленная держава достигла таких успехов, какие давно уже не снились Византии. Преемник Феодора Иоанн Ватаци провел реформы. На землях, конфискованных у изменников, создал крупные государственные хозяйства. Поддерживал крестьян, снизил налоги, лично контролировал чиновников. Предписал покупать отечественные, а не иностранные товары, и результат был потрясающим. Недавняя захудалая окраина Византии стала самой богатой страной Средиземноморья! Когда царю требовались расходы, мешками с золотом грузили караваны мулов.

Был построен мощный флот, границы прикрыли неприступными крепостями. Никейские войска очистили от крестоносцев Малую Азию, переправились в Европу, освободили Фракию и Македонию. Но… это был последний яркий взлет Второго Рима. «Народными царями» были крайне недовольна магнаты – при Ласкарях выдвигались не родовитые и богатые, а способные. В 1258 г. императора Феодора II отравили. Регентом при его 8-летнем сыне Иоанне стал глава заговорщиков Михаил Палеолог.

А в 1261 г. никейский отряд внезапным налетом отбил у крестоносцев Константинополь. Торжествами по случаю освобождения столицы Михаил попытался «подсластить» переворот. Ослепил и заточил мальчика Иоанна, провозгласил императором себя. Поднялась волна негодования, патриарх Арсений отлучил его от церкви, жители Малой Азии восстали. Но царь уже сформировал наемное войско и подавил мятеж жесточайшей резней. У руля государства опять очутились олигархи и жулики. Огромную казну, накопленную Ласкарями, транжирили на возрождение былой придворной мишуры. Вернулись худшие византийские пороки, амбиции, злоупотребления.

Михаил Палеолог снова взялся наводить дружбу с Западом. Разве что венецианцев теперь опасался, но широко открыл двери генуэзцам. Рядом с Константинополем они отгрохали собственный город, Галату, получили массу привилегий, не подчинялись греческим властям. Ради пущего взаимопонимания с Европой император решился пожертвовать и Православием. В 1274 г. была заключена Лионская уния с католиками. Итоги были плачевными. Папы и не думали помогать Византии, а западные короли не теряли надежды захватить ее. Зато Михаил поссорился с Болгарией и Сербией, да и его подданные отказывались изменять вере. Их сажали, казнили, на Афоне терзали и истребляли монахов.

Сын Михаила Андроник II пробовал исправить то, что натворил отец, расторг унию. Но выяснилось, что денег в казне больше нет. Разоренная страна не давала доходов. Пришлось расформировать флот, сокращать армию. Византия так и не смогла вернуть прежние владения. На Балканах пошла полная неразбериха. Греки, сербы, болгары, латинские бароны, итальянцы увязли в войнах друг с другом. Попытка унии и безобразия в Константинополе подорвали даже его церковный авторитет. Болгария провозгласила отдельную, Тырновскую патриархию. Сербия – еще одну, в Скопле. Причем афонские монастыри поддержали сербскую, а не Константинопольскую.

А в Малой Азии из осколков различных племен возникла новая общность – османы. В отличие от сельджуков, они строго поддерживали единство, дисциплину. Никакого «турецкого завоевания» империи фактически не было. Османы просто заселяли земли, которые опустошили сами же византийцы в ходе подавления восстаний. Уцелевшие жители присоединялись к ним. От правительства они не видели ничего хорошего – ни безопасности, ни справедливости, с них только драли три шкуры. Турки же помогали своим, оберегали. Люди переходили в ислам и превращались в полноправных османов, община быстро росла. В Константинополе поначалу не оценили опасности. Наоборот, начали приглашать турок для участия в войнах. Они брали дешево, довольствовались добычей. Османские отряды под началом греческих полководцев все чаще появлялись на Балканах. Кто мог подумать, что их копыта печатают по дорогам приговор Второму Риму?

Грекам приходилось не сладко, но в нашей стране дела обстояли еще хуже. Только в летописях и былинах жила еще память об эпохе Владимира Крестителя и Ярослава Мудрого, когда Русь привольно раскинулась от Балтийского до Черного моря, и даже с Византией могла поспорить уровнем своей культуры, красотой городов, воинским могуществом. А уж европейские короли, нищие и невежественные, считали величайшей честью жениться на дочке или внучке киевских государей. Ни один враг не в силах был пошатнуть Русь, но и ее поразили внутренние болезни.