- Заходите, - разрешила Алекса, не разговаривать же через дверь.

Едва он вошел, вампирша тут же довольно холодно спросила:

- Так чем могу?

- Простите, но мой господин, герцог Ромуальдо, непременно хочет поговорить с вами! Вы же знаете, он умирает.

"Что ему от меня надо?" - подумала Алекса. Она хотела было отказать, но ведь этот человек действительно умирал. Ох, уж это чувство долга! Ладно, черт с ним. Вслух же Алекса сказала:

- Что ж, хорошо. Ведите меня к нему.

Герцог лежал практически в такой же комнате, какая была у нее. Сразу было видно, что ему стало хуже. По повязке расплылось большое кровавое пятно. Но герцог был в сознании, хоть и кашлял все чаще.

У его кровати стояли Саларино и бледная Оливия. До нее словно только сейчас дошло, что же все-таки произошло, и она еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

Едва Алекса вошла, герцог сделал знак, явно означающий, что он желает остаться с ней (вернее с ним, как он полагал) наедине. Уважая его решение, все остальные поспешно удалились.

Когда за ними закрылась дверь, герцог все так же знаком подозвал Алексу к себе и, когда та села на предложенный стул, сказал:

- Алекс, могу ли я вас так называть?

- Да, конечно, - кивнула вампирша.

- Мне нужно с вами серьезно поговорить.

- Я слушаю вас.

- Как видите, мне не так уж много осталось. И перед тем, как все закончится, я бы хотела попросить вас об одном одолжении.

- Каком? - этот разговор начал заинтересовывать Алексу.

- Вы едете в Венецию, ведь так? Там мой дом, и там остался единственный дорогой мне человек - моя дочь, Антуанетта. Все, что осталось мне от моей бедной жены, - тут герцог прервался, так как его одолел жуткий кашель. Насилу справившись с ним, он продолжил, - Правда, сейчас она в школе при монастыре, здесь, в пригороде. Моя сестра упекла-таки ее туда, воспользовавшись моим отсутствием.

- Поэтому вы так и торопились домой?

- Да, но теперь это уже не важно. Я скоро умру, так и не увидев Антуанетту. Именно ее и касается моя просьба.

- Что вы хотите, чтобы я сделал?

- Позаботьтесь о ней. У Антуанетты великолепный голос, я бы хотел, чтобы она училась. Но не в монастыре, это для нее подобно тюрьме. Прошу вас позаботьтесь о ее судьбе, пусть она будет счастлива.

- А как же ваша сестра?

- Она слишком властная женщина, и очень давно мечтает прибрать к рукам мои деньги. Поэтому я назначу вас управляющим всем своим имуществом, распоряжайтесь им по своему усмотрению, пока Антуанетта не станет совершеннолетней. Но и потом часть его отойдет непосредственно к вам, в качестве компенсации за ваши услуги.

- Но вы же меня совсем не знаете! И готовы вот так доверить мне судьбу своей дочери?

- Я уже говорил, что вижу, что вы хороший человек. К тому же у меня не такой уж большой выбор, - ответил герцог, прерывисто дыша. Вдруг он сжал своей слабеющей рукой руку Алексы и умоляюще произнес, - Прошу, позаботьтесь об Антуанетте! Пообещайте это, и я смогу умереть спокойно!

Прежде чем Алекса осознала, что делает, она сказала:

- Хорошо, я обещаю, что позабочусь о ней.

- Благодарю вас! Благодарю! Позовите Антонио, он уже подготовил все бумаги. Нужно торопиться. У нас не так уж много времени.

Бумажная волокита заняла часа два. Все это не слишком интересовало Алексу, но герцог требовал, чтобы она во всем разобралась. Завещание, бумаги, удостоверяющие ее право управлять имуществом, бумаги для монастыря. Наконец, все было кончено, поставлены последние подписи, скрепленные печатью герцога в присутствии свидетелей.

Закончив, герцог Ромуальдо вновь пожелал остаться с Алексой наедине. Когда это было исполнено, он сказал:

- Ну, вот и все. Доверяю судьбу Антуанетты вам.

- Обещаю, я позабочусь о ней.

- Я знаю, - он говорил уже практически шепотом. - И вот еще что...

- Что?

- Если случится так, что вы решите пожениться, знайте, о лучшем я и мечтать не мог.

Это были его последние слова. Больше он не мог говорить, а меньше чем через час умер. Смерть, все это время стоявшая радом с ним, поглотила его. Алекса могла бы назвать время, когда жизнь покинула тело, с точностью до секунды. Она лично накрыла тело простыней, а затем позвала Антонио и Саларино, велев им позаботиться о теле своего господина.

Естественно, в таверне не было даже священника, чтобы отдать последнюю дань усопшему. Насилу удалось разыскать умельцев, которые к ночи изготовили более-менее сносный гроб, чтобы отвезти тело герцога домой. Использовав всю силу убеждения вампира, Алекса наняла еще одну карету - ведь не верхом же ехать за Антуанеттой.

Карета с телом герцога выехала на рассвете, ее сопровождал Саларино. Оливия и ее секретарь тоже уехали вместе с ним, а Антонио остался с Алексой, она сама так распорядилась, желая, чтобы дочь Ромуальдо увидела хоть одно знакомое лицо. К тому же он знал, где находится этот монастырь.

Прежде чем уехать, Оливия отвела Алексу в сторону и заговорщическим шепотом сказала:

- Знаете, когда я вернусь, то всем буду говорить, что вы не просто наш попутчик, а сын старинного австрийского друга нашего покойного герцога. Так его желание сделать вас распорядителем своего имущества будет более понятным и пресечет многие слухи, к тому же поможет вам исполнить его волю.

- Хорошо, - согласно кивнула Алекса. - Спасибо вам.

- Не за что. Вы очень милый молодой человек. Ах, встреться мы лет пятнадцать назад! - мечтательно проговорила женщина, а потом добавила, Знайте, вы всегда можете рассчитывать на меня. До встречи.

- До встречи.

Проводив их, Алекса вернулась в таверну. Сама она решила тронуться в путь лишь вечером, и ей было плевать, как к этому отнесутся Антонио и нанятый ею вместе с каретой кучер. Пара лишних монет скрасит его неудобства. А сейчас она поднялась к себе в комнату, тщательно закрыла дверь и единственное окно, и легла спать. Вампирам тоже нужен отдых, а она не имела его почти три дня.

Перед тем как заснуть, Алекса еще раз порадовалась тому, что ей уже не нужен гроб, а достаточно лишь темной комнаты. Но если бы кому-то все же удалось бы пробраться сюда и увидеть ее, лежащей на кровати, то он мог бы принять вампиршу за труп, так как она почти не дышала, и сердце билось очень редко. Правда, на самом деле, приближение незваного посетителя Алекса почувствовала бы еще до того, как тот переступил бы порог. Это был тот недремлющий инстинкт, который помогал вампирам выживать.

* * *

Алекса тронулась в путь, едва солнце скрылось за горизонтом. Сама она ехала в карете, а Антонио трусил рядом на своей лошади. Он сам так захотела, а она не стала настаивать. Для нее так было даже лучше.