— Я получаю столько за три дня, — произнес таможенник. Никаких эмоций на его лице так и не отразилось. — Вы что, взятку мне предлагаете?

— Да. — В голосе немца появилась заискивающая надежда.

— Я не беру взяток. — Таможенник развел огромными руками. — Не беру.

— А кто-нибудь здесь берет? В этом аэропорту?

— Никто не берет. Зачем?

Таможенник пожал плечами. Выглядело это так, будто он действительно не понимал, зачем может понадобиться взятка.

— Так что мне делать?

— Ничего. Работайте, отдыхайте в свое удовольствие. А талисман свой заберете, когда будете уезжать. Мне в принципе не жалко, но не положено… Не положено. — И посмотрел строго, словно устыдившись собственного излишнего либерализма.

— Скажите, — Рихард доверительно наклонился к уху таможенника, — какую работу вы имели… скажем, лет десять назад? Вы работали на таможне?

— Нет. — Таможенник извлек карту из проверочного устройства и провел по ней черным прямоугольником сканера. — Тогда я не работал на таможне.

— Вы когда-то сидели в тюрьме, да?

— Да. В тюрьме. — Таможенник протянул паспорт Рихарду. — Разрешение получено. Вы зарегистрированы. Счастливого пути, герр Шрайнер. Вы можете идти.

— Из-за какого преступления вы сидели в тюрьме?

— Убийство, — сказал таможенник. — Это было убийство. Ограбление, убийство и все прочее. Это. было давно. С тех пор все переменилось. Всего хорошего, герр Шрайнер. Вы задерживаете очередь.

— А сейчас вы могли бы убить кого-нибудь?

— Нет.

— Даже если бы вам пришлось защищать себя? Если бы на вас нападали?

— Герр Шрайнер! — Таможенник выговаривал слова четко, словно имел дело со слабослышащим. — На вас никто не нападет! У нас уже давно не бывает такого! Никто ни на кого не нападает! Здесь у нас Россия, а не Германия! Вы сами все увидите. Своими глазами.

— А кто же тогда сидит в тюрьме в России? — пробормотал Шрайнер. — Кто-то все равно сидит в ваших тюрьмах. Те люди, кто совершал преступления.

— Это чумники. — Таможенник махнул рукой. — Эти… такие… Чумники, короче. Они были ненормальные. Они убить могли, украсть. Но их уже давно нет. Не волнуйтесь, вы их не увидите. Всего хорошего! Ауфвидерзейн!

Шрайнер взял свой чемодан, услужливо застегнутый таможенником, и поплелся по коридору — к злополучной комнате номер 15. Он шел и хромал сильнее обычного — одной рукой опирался на тросточку, другой тащил тяжелую поклажу, забыв об услугах транспортера. Он ожидал, что увидит что-то необычное, но не думал, что это проявится именно в таком виде. Он был крайне озадачен.

— Хочу увидеть чумников, — бормотал он.

* * *

В конструкции здания аэропорта было что-то совсем непривычное. Шрайнер не видел такого ни в одном из портов мира. И только когда транспортер выплюнул его в главный зал, Шрайнер понял, что в нем особенного.

Главный зал был совсем небольшим для такого гигантского аэровокзала. И он был почти пустым — здесь находилось не больше десятка человек. А основная часть здания состояла из бесчисленных транспортных коридоров, подобных тому, по которому только что проехал сам Шрайнер. Таким образом, пассажиры не собирались стадами — их быстро сортировали, ставили на ленту конвейера и провозили по всем необходимым процедурам без малейшей задержки. После чего они быстро покидали здание аэропорта.

И все же Шрайнер решил сделать маленькую остановку. Он переволновался. Ему нужно было привести себя в порядок — немножко выпить.

У стены стояло несколько столиков, накрытых белоснежными скатертями. Шрайнер доковылял до столика, с облегчением поставил чемодан на пол и плюхнулся на резной деревянный стул. Закурил.

Немедленно появилась официантка. Русская красавица средних лет — подрумяненные щеки, пышные формы, обтянутые по последней моде полупрозрачным кружевным пластакрилом. Некое подобие кокошника на голове — как дань традиционной московской сусальности. Официантка, в отличие от непробиваемого таможенника, одарила Рихарда улыбкой, такой ослепительной, что он едва не свалился со стула.

— Что господин пассажир желает покушать?

— Мне выпить что-нибудь, — сказал Шрайнер, размахивая сигаретой.

— Чай? Кофе? Соки? Квасу?

— Сто граммов водки «Кристалл». Нет, сто пятьдесят. И стакан спрайта.

Рихард Шрайнер хорошо помнил, как делали заказы на выпивку в России десять лет назад. Нужно было непременно сказать, какое количество водки вам налить. И чем вы будете ее запивать. Первую порцию выпиваемой водки, насколько он помнил, не закусывали.

— Извините. — Улыбка женщины стала еще ярче. — Водки у нас нет. Шереметьево не входит в алкогольную зону. Могу порекомендовать вам сбитень. Это великолепный напиток. Там много натуральных витаминов, и, если вы устали, он очень взбодрит вас…

— Тогда кофе, — удрученно сказал Шрайнер. Не понравилось ему это словосочетание — «алкогольная зона». Новая жизнь, странная терминология… — Двойной кофе, капуччино. Сделаете?

— Конечно!

— Сколько это у вас стоит?

— Бесплатно. — Барышня уже переместилась за стойку и готовила кофе — в маленькой турке, без всяких там аппаратов. Настоящий капуччино. — Для пассажиров у нас все бесплатно.

— Для пассажиров «Аэрофлота»?

— Для любых пассажиров.

— А если к вам придет какой-нибудь человек, не являющийся пассажиром? Скажем, бездомный человек? Вы тоже обслужите его бесплатно?

— Бездомный? — Женщина, кажется, вспоминала, что это за слово такое — «бездомный». — А, в смысле, кому жить негде? У нас таких не бывает. Получить квартиру можно сразу. Очереди нет. Вы знаете, в Москве сейчас очень много пустых государственных квартир, все едут на север. Многие уехали из Москвы. Я их понимаю… Там лучше, конечно, на севере. Там интереснее. А человек, знаете ли, стремится туда, где лучше.

Она вздохнула, и сразу стало ясно, что ей надоело в комфортной, но скучноватой Москве, что ей хочется за туманом и за запахом тайги или, к примеру, лесотундры. Шрайнер уже слышал, что русское правительство проводит специальную программу по освоению севера и денег на это не жалеет. Но север мало интересовал сейчас Шрайнера.

— Нет, я говорю о других бездомных, — сказал он настойчиво. — Я говорю о тех, кто принципиально не работает, не имеет квартиры, пьет много водки…

— А, это вы про диких чумников говорите, — с облегчением сказала дама. — Нет, дикий чумник сюда, в аэропорт, попасть не может. Да и просто чумник, даже не дикий. Чумники у нас живут в других местах. В специальных местах. Они же заразные.

— В тюрьме?

— Ну что вы! — Тетка укоризненно тряхнула головой. — В тюрьме сидят преступники! Они, конечно, тоже чумники, но только совсем уж плохие. Дикие. А обычные чумники, ну, знаете, такие, не очень опасные, они живут в обычных поселках. Только специальных. Там у них все есть. Я видела, по телевизору показывали. Они замечательно живут. Я слышала даже, что некоторых удается вылечить.