Духи тоже не вполне поняли ситуацию и опасаются нас. В данное время они сами принимают решения о занятии тела. Возможно, в дальнейшем будет выстроено параллельное общество, определяющее право на возвращение. Как только людям нужно что-то распределять, они обязательно вырабатывают правила и законы.

— Кстати, вас требуют признать вне закона.

Личард рассмеялся.

— Мои юристы готовы разорвать в суде любого, кто скажет им подобное. Нет ни федерального закона, ни закона штата, запрещающего воскрешать мёртвых. Наоборот, законы трепетно оберегают права снова живых людей. Имущество отдаётся по завещанию, имя и гражданство — нет, они неотчуждаемы. Нельзя препятствовать волеизъявлению только потому, что человек уже умирал. Проводить границу между ещё живым и снова живым всё равно, что делить общество на белых и не-белых. И заниматься этим похуже расизма, потому что затрагивает не только одну расу, всех без исключения.

— И тем не менее, ваши оппоненты настроены весьма решительно.

Личард покачал головой.

— Когда политик не может врать правдоподобно — он врёт нагло. И ему верят даже больше. В этом вся их решительность. Обещания и громкие заявления — их конёк. Но что они могут в действительности? Мы не просто возобновляем жизнь. Мы даём жизнь без болезней, без страха умереть. Уже сейчас наша технология эффективнее, чем в самом начале. С нами сотрудничают частные клиники и морги. Нам доверяют — и мы оправдываем доверие. Число сторонников растёт ежедневно. Не объединить их для признания прав вернувшихся и для прозрения живых было бы предательством.

Во время рассуждений о политиках голос Личарда стал громче, в нем появилось раздражение. Джереми отметил, что это будет слабым местом на публичных дебатах.

— Большая политика требует большого бизнеса. Насколько я понимаю, большинство ваших… специалистов по бизнесу уже передали свои дела наследникам. Кто вас финансирует?

— Человечество на пороге бессмертия. Это единственное, за что богатейшие отдадут любые деньги. Это единственное, чего нет у властелинов корпораций. Зато есть у меня. Со мной все элиты мира, значит, со мной весь мир. Против лишь те, кто сам привык быть на троне. Да горстка суеверных, которые во все века попадали под колёса прогресса.

— Вы — единственный обладатель секрета? — корреспондент задумчиво погладил висок. — Но история показывает, что любое открытие можно сделать заново. Вы не боитесь появления конкурентов в сфере перезапуска жизни?

Лицо Личарда изменилось. Он покосился на диктофон. Поняв намёк, Джереми остановил запись.

— Не боюсь, — сказал старик, подавшись вперёд. — Этот секрет известен тысячелетия. Его теряли и находили вновь. А найдя старались забыть. Он описан в стольких местах, что невозможно контролировать или уничтожить их все. В пещерах, на камнях, в могилах, в книгах с переплётами и страницами из кожи… Не важно чьей кожи. Некоторые знания требуют, чтобы мы узнали о них. Если вы хотите узнать об этом, будьте готовы к тому, что ЭТО узнает о вас. Лучше поберегите рассудок. Чтобы вы понимали, насколько безумны авторы Чёрных Рукописей, попытайтесь всерьёз принять, что, кроме скорости света, есть скорость тени.

Воцарилась тишина. Джереми не слышал собственного дыхания. Холод мокрым одеялом обволакивал тело, обогреватель отключился или перестал справляться. Авантюрная грань характера бравурно призывала заглянуть в бездну и открыто рассмеяться над предостережением. Всё остальное существо жаждало тепла, света, звуков и быть как можно дальше отсюда. Корреспондент не верил, что хозяин этого дома в действительности воскрешает кого бы то ни было из мёртвых. Минуты назад он объяснял это ловкими трюками с двойниками, отличным реанимационным оборудованием и нанятой массовкой. Сейчас не объяснял ничем — просто очень не хотел верить. Джереми вдруг панически испугался, что это действительно может быть правдой. И тогда прямо сейчас он находится в склепе, полном мёртвых слуг, старых марионеток на новых нитках. Хуже того, легион бесплотных духов окружает землю вокруг особняка. Многие вовсе стоят прямо в кабинете и оценивают тело гостя, как новый костюм или машину в салоне.

Человек напротив не ликовал, запугав гостя. Личард смотрел внимательно и серьёзно. Поняв, что расспросов о ритуалах не будет, он откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу.

— Продолжим?

Джереми кивнул и включил диктофон. Не зная, что спросить, подвинул к себе распечатку с заготовками и некоторое время пытался прочитать. Слова на бумаге перестали нести какой-либо смысл и связь. Почему-то из головы не шло начало разговора. "И я не смогу это предотвратить", — сказал тогда Личард. Корреспондент боялся понять истинный смысл услышанного.

Наконец, удалось взять себя в руки и продолжить работать по заранее составленному плану. Примерно час спустя Джереми уже ехал прочь, штрихуя листы распечаток ручкой. Бессмысленное занятие позволяло не задумываться о том, кто его везёт.

Через три дня после интервью, кандидат в президенты мистер Личард был застрелен религиозным активистом во время публичного выступления. Три пули попали в грудь, врачи скорой помощи зафиксировали смерть ещё до прибытия в клинику. Уполномоченные люди сразу же забрали тело.

Свет лампы казался неприятным и через чур ярким. Рядом кто-то позвякивал инструментами. Наконец в поле зрения показалось бледное лицо дворецкого.

— С возвращением, мистер Личард. Мы обещали, что не оставим вас. И не бросили. Полагаю, теперь вы понимаете, что ваши обязательства перед нами не ограничиваются первоначальным контрактом? Теперь вы должны нам куда больше.

Не дожидаясь ответа, лицо дворецкого скрылось. Удаляющийся звук катящейся тележки с инструментами подсказал, что Личард остался один. Он зажмурился и из уголка глаза скатилась слеза. "Господи!" — подумал он: "Почему они не додумались выстрелить в голову?!"

24.01.2015