Расцвет дома Макиока продолжался самое большее до середины двадцатых годов, и о его былом могуществе помнили теперь лишь старые жители Осаки. Уже в середине двадцатых годов начали сказываться расточительство главы дома, его упущения в делах, именно тогда на него обрушились первые крупные неудачи. Вскоре после этого он скончался. Масштабы дела заметно сократились, а потом пришлось продать знаменитый магазин в Сэмбо, основанный ещё во времена сёгуната.[8]Но и много лет спустя Сатико и Юкико всё ещё жили воспоминаниями о былом величии своей семьи. И пока на месте старого строения не выросло новое здание магазина, они, проходя мимо знакомых глинобитных стен, с нежностью и грустью заглядывали за старомодную шторку при входе.[9]

В семье Макиока сыновей не было, и в старости, удалившись от дел, отец передал права главенства в доме мужу Цуруко — Тацуо, своему приёмному сыну. Вслед за тем он выдал замуж Сатико, и молодожёны основали боковую ветвь рода. Несчастье третьей дочери, Юкико, состояло в том, что, когда она достигла брачного возраста, отец уже не мог найти для неё хорошую партию, а со старшим зятем, Тацуо, полного взаимопонимания у неё не возникло.

Тацуо был сыном банкира и до женитьбы служил в одном из осакских банков. Сделавшись наследником дела Макиока, он предпочитал, чтобы все практические вопросы решали тесть и старший приказчик. После смерти тестя он, не считаясь с возражениями своячениц и других родственников, полагавших, что дело ещё можно спасти, дал магазину уплыть в руки человека, предки которого служили у Макиока. Сам же Тацуо вернулся в банк.

В отличие от старого Макиоки, с его привычкой потворствовать собственным прихотям, Тацуо был человеком здравомыслящим, но чересчур робким. Вот почему он почёл за лучшее не подвергать себя риску и продать магазин, нежели пытаться в борьбе с многочисленными трудностями поднять из руин дело, в котором мало смыслил. Такое решение подсказало ему именно чувство долга перед семьёй, которую он теперь возглавлял. Юкико же, с её приверженностью к прошлому, и глубине души осуждала поступок зятя и была уверена, что отец на том свете тоже его порицает.

Как раз в то самое время — вскоре после смерти старого Макиоки — Тацуо энергично взялся за устройство судьбы Юкико. Он решил просватать её за наследника богатого семейства из Тоёхаси, директора тамошнего банка. А поскольку этот банк был филиалом того, где служил Тацуо, он имел полное представление и о самом женихе, и о его финансовом положении. Престиж семьи Саигуса из Тоёхаси не только не вызывал сомнения, но, возможно, был даже несколько выше, чем у дома Макиока теперь, сам жених пользовался репутацией человека порядочного, поэтому без лишних отлагательств назначили смотрины.

Познакомившись с женихом, Юкико, однако, наотрез отказалась выходить за него замуж. Не то чтобы она нашла какой-то изъян в его внешности или поведении, просто он показался ей уж слишком провинциальным. Да, конечно, сказала она, господин Саигуса производит впечатление человека добропорядочного, но не особенно умного. Говорили, что после окончания гимназии он захворал и поэтому не стал учиться дальше. Но Юкико подозревала, что истинной причиной была его неспособность к наукам. Сама она окончила женскую гимназию с отличием по английскому языку и опасалась, что не сможет уважать такого человека. К тому же, каким бы богачом он ни был, перспектива жизни в маленьком провинциальном городишке повергала Юкико в уныние. И тут Сатико понимала её лучше, чем кто-либо другой. Мыслимое ли дело, говорила она, обрекать бедную девочку на прозябание в глуши! Тацуо же, напротив, считал, что, сколь бы просвещённой ни была свояченица, для неё, воспитанной в японском духе сдержанной и замкнутой девушки, как нельзя лучше подходит тихая, свободная от ненужной суеты жизнь в провинции. Ему и в голову не приходило, что свояченица может иметь на этот счёт иное мнение. Но кроткая, застенчивая Юкико, не способная произнести лишнего слова в присутствии посторонних, умела проявить непреклонность, которой, казалось бы, от неё никак нельзя ожидать.

Разумеется, коль скоро Юкико решила для себя: «нет», ей следовало бы так сразу и сказать, однако её ответы были столь уклончивы, что их можно было истолковать как угодно. Когда же наступил решающий момент, она поверила свои мысли не Тацуо и не старшей из сестёр, а Сатико. И это объяснялось отчасти тем, что ей трудно было решиться высказать свои возражения зятю, столь упорно ратовавшему за этот брак, а отчасти тем, что умение выразиться чётко и определённо не входило в число её добродетелей.

Тацуо явно заблуждался, полагая, что Юкико не станет возражать против этого брака, а жених после встречи с Юкико был совершенно окрылён и заявил о своём твёрдом намерении взять в жёны её, и только её. Переговоры между двумя семействами вступили в стадию, когда свадьба казалась уже неотвратимой, но тут Юкико изъявила свою волю, ответив «нет». Тацуо и Цуруко до хрипоты по очереди уговаривали её, но она оставалась непреклонной. Тацуо был бесконечно огорчён: ведь покойный отец и тот, несомненно, одобрил бы такой брак. Однако больше всего его угнетало то обстоятельство, что посредником в сватовстве[10]выступил один из руководителей банка, где он служил. Что Тацуо скажет ему теперь? При одной мысли об этом его прошибал холодный пот. Добро бы у Юкико были какие-нибудь веские основания, но выискивать пустяковые изъяны — лицо у него, видите ли, недостаточно умное — и по этой причине отклонить столь лестное предложение, — это уж слишком! Просто Юкико своевольничает. Впрочем, при желании во всём этом вполне можно было усмотреть преднамеренную попытку поставить зятя в трудное положение.

Эта история послужила для Тацуо уроком. Когда кто-нибудь предлагал ему очередной план устройства судьбы свояченицы, он с готовностью выслушивал всё, что ему говорили, однако полностью устранялся от каких-либо действий и по возможности избегал первым высказывать своё суждение о женихе.

Было ещё одно обстоятельство, повлиявшее на затянувшееся девичество Юкико, — «нашумевшая статейка в газете», о которой упомянула Итани.

Лет пять или шесть назад младшая из сестёр, Таэко, — в ту пору ей было двадцать — влюбилась в отпрыска старинной купеческой семьи Окубата, державшей ювелирный магазин в Сэмбе, и сбежала с ним из дому. На этот отчаянный шаг влюблённые решились потому, что, по существующему обычаю, Таэко не позволили бы выйти замуж прежде Юкико. Таким образом, у молодых людей были достаточно серьёзные причины для подобного шага. Однако ни то, ни другое семейство не проявили к ним снисхождения. Беглецов вскоре разыскали и водворили в семейное лоно. На том дело и кончилось бы, если б, на беду, эту историю не подхватила одна из мелких осакских газет. Причём в газетной статье по ошибке вместо Таэко фигурировала Юкико и был указан именно её возраст.