Оказавшись в Эшвене, в теле кухонного раба, Гордиан быстро понял, что в новом жестоком мире главным препятствием к свободе являются вовсе не стражники, не цепи, не стены и не опасность преследования. Решающей и единственной причиной, что вот уже тысячелетия держала сервов Эшвена в подчинении у хозяев, являлось простейшее техническое приспособление – койн, электронный ошейник, надетый на шею каждого раба, прошитый особой программой контроля и управляющий поведением носителя с помощью создаваемых в храмах Хепри болезненных или даже смертельных разрядов.

Первоначально Гор пытался сбивать настройку «хомутов» электричеством, однако вскоре, когда дар Тшеди возвратился к нему в полной мере, выяснилось, что он может раскрывать койны, сжигая их электронную начинку на расстоянии. В результате впервые за тысячелетия сервы Эшвена получили возможность огромными массами избавляться от узды, не пускавшей их к вожделенной свободе.

Гордиан покачал головой. Великий дар – это великое горе. В тот проклятый день он отказал им обоим – и архонту Аяксу и стратигу Октавиану, не приняв сделанные ему предложения.

Почему? Ответа на этот вопрос он и сам не знал до сих пор. Стратиг вызывал у него отвращение своим высокомерием, архонт – слащавостью и ложью, скрывающейся в глазах. От первого исходил зримый ужас, он явился с угрозами, демонстрируя свою силу. Второй пришел с лестью и уговорами, с добродушной улыбкой, скрывающей оскал льва. Как это ни смешно, но Гору больше импонировал второй. Впрочем, отказ есть отказ, и предательского удара в спину, результатом которого стало пробуждение в теле полудохлого выродка в захолустном мире, можно было ждать от любого из этой пары, а возможно – сразу от обоих.

Слова, которые срывались тогда с его искривленных в презрении губ, были полны самомнения и наивной отваги, странной для трехсотлетнего человека. И кусочком сознания, что бы ни говорил сам себе Гордиан, он понимал, почему отказал тогда и стратигу, и архонту.

Причина была проста – она вела его сквозь пылающий Эшвен все эти два долгих года: Гор был свободен! Свободен как Бог, свободен как Человек. И никто, даже величайшие из бессмертных, не могли подчинить себе его волю.

Бывший демиург снова мрачно и зло усмехнулся. Криво, одним углом рта. Воля Творца Тринадцатимирья осталась тогда не подвластна его врагам. Однако жизнь его и могущество оказались вполне в их власти.

Он умер в тот день или – стал кем-то другим. Технология переноса матрицы экс-божества в тело хилого юноши во вселенной, про которую не знали в Нуль-Корпорации, до сих пор оставалась ему не ясна. Но причины происшедшего были вполне прозрачными – это возмездие за ослушание.

Возмездие – вот только от кого?..

* * *

Как бы там ни было, вопрос о возмездии, ставшем причиной провального Хеб-седа, волновал павшего демиурга в данный конкретный момент существования весьма незначительно.

Спустя девять суток после схватки с кардиналом Амиром, а именно душным утром четырнадцатого Пафира, Гор и Крисс оказались на вершине холма, с которого открывался вид на живописную долину реки Кобурн и город Бургос с окрестностями.

Бой, в результате которого стрелковому корпусу удалось полностью истребить Красную гвардию кардинала и чудовищных великанов личной сотни кардинальского Священного легиона, запомнился Гору надолго, ведь уцелел он тогда почти случайно – исключительно благодаря героической стойкости своих бравых артиллеристов. Однако даже по сравнению с собственным чудесным спасением, как гораздо большую удачу Гор оценивал иной факт – пленение самого кардинала Амира!

Теперь, имея на руках высшего церковного иерарха вселенской Апостольской церкви, главу Бургосской курии и соответственно всей местной храмовой структуры, Гор рассчитывал изрядно поторговаться с его подчиненными. За свободу сервов и некоторые личные, необходимые ему дивиденды.

Впрочем, как наглядно демонстрировал раскрывшийся перед Гором и Криссом вид, до торговли с храмами было еще далеко. Прежде чем войти в Пашкот-палас – резиденцию кардинала, разместившуюся по злой иронии в самом центре города Бургоса, двум полковникам армии рабов предстояло овладеть одним тщательно оберегаемым призом – самой королевской столицей.

«Задача, – подумал Гор, – отнюдь не из легких». Глядя на одинокие столбы дыма, тянущиеся к небу по всей обширной равнине, а также на вражеские полчища, мнущие траву под утренними лучами Медиас Кордис, Гордиан многозначительно крякнул и привычно потер мозолистой ладонью рукоять офицерской шпаги.

Мысленно экс-господь прикинул, что в мирное время в долине вокруг многоголосой столицы располагалась весьма густонаселенная местность с богатыми селами и веселыми жителями. Нехитрый этот вывод проистекал из того, что дымы поднимались со всех концов открывшегося взору пейзажа: то горели усадьбы и коттеджные поселки состоятельных горожан, деревни сервов-арендаторов и фермы.

По докладам пленных и перебежчиков, обозный корпус восставших здесь ожидал карракошский субпрефект Оттон, прославленный генерал и один из величайших эшвенских полководцев, гонявший хайранцев еще до того, как большинство ныне живущих сервов вылезли из клонических колб безусыми сосунками. Королевская армия, таким образом, неожиданно сменила командующего, но о печальной судьбе генерала Бавена Гор с Криссом предпочитали не спрашивать – во-первых, о ней и так уже все догадывались, а во-вторых, слишком жуткой и несправедливой она казалась по отношению к бравому, убеленному сединами вояке.

На первый взгляд, Оттон показался Гордиану грамотным воеводой: ведь долина пылала не случайно. Осадившие Бургос войска короля жгли окружающие деревни, чтобы лишить спешащих к городу Крисса и Гора материала для строительства контрвалационной линии, что, конечно, весьма удручало Тринадцатого пророка. Но еще больше это обстоятельство наверняка удручало многочисленных местных жителей, покинувших местность несколько дней назад и укрывшихся в лесах, дабы избегнуть ужасов войны.

Вообще, ситуация вырисовывалась забавная. Насколько Гору было известно из отрывочных сведений, поступавших к нему от перебежчиков и вестовых, Трэйт умудрился взять укрепленную крепость с ходу, забросив внутрь городских стен лавзейский десант Бранда. Под покровом ночи головорезы захватили главный городской арсенал, Замок Дракона и устроили в Бургосе пожар, пожравший почти половину внешней стены.

Всем городом, впрочем, маршал сервов овладеть не успел. Центральная цитадель Бургоса – знаменитый Старый Город, где размещались резиденции короля и кардинала, – осталась в руках королевского гарнизона. Трэйт не стал штурмовать высокие стены и просто обложил их сплошным кольцом осады, укрепившись в пределах оставшихся в его распоряжении городских кварталов. От Старого Города до Кольцевой Стены.

Однако спустя всего пару дней после взятия Бургоса сервами к несчастной столице с юга подошел неизвестно откуда взявшийся полулегендарный генерал Оттон со свежими подкреплениями. Он, в свою очередь, зажал плотным кольцом теперь уже самого Трэйта, окружив внешние стены города контрвалационной линией из подручных материалов.