— Да, Перевозчик. Да, разумеется. — Я замолчал. Пасть можно было не только от меча Дианы. Пасть можно было просто от того, что тени не отпустят тебя в очередной раз. Тело останется живым, и в нем по-прежнему будет стучать сердце, но Мастера в нем уже не будет.

— У Терры должен быть шанс… Перевозчик. Я сделаю то, о чем ты просишь. — Я посмотрел в подобревшее лицо хранителя белых вод. Он отвел глаза и вдруг засуетился, делая множество беспорядочных движений, словно в чем-то был виноват.

— Хорошо. Хорошо. Хорошо. — Я молчал. Перевозчик выпрямился, словно вспомнил о чем-то очень важном. — Я покину тебя. Тебя ждет Диана. Она стоит на границе жизни и смерти. Носит меч из струистого тумана и насколько бы она ни была прекрасна, я все-таки не хочу встречаться с ней. — Он ловко прыгнул через борт ладьи, натужено уперся веслом в берег и отчалил в привычные пенящиеся водоворотами белые струи.

Диана шла-летела с запада. Едва касаясь босыми ступнями песка Серой Пустоши. Когда она приняла меч из струистого тумана и встала на границу жизни и смерти — она перестала оставлять следы. Она выглядела ослепительно прекрасной. Огромная черная шапка кудрявых волос над молочно белым лицом. Яркие серые пронзительные глаза. Высокие скулы, острый подбородок. Небольшой аккуратный нос. Черное платье до самых пяток на высокой гибкой фигуре залитое алыми маками. Мы встречались уже настолько часто и настолько часто скрещивали свои клинки, что все меньше вступали в жестокий поединок и все больше начинали говорить. Говорить о многом. Говорить о странном. Говорит о прошлом и будущем. Но, почему-то всегда избегали разговоров о настоящем. Меч она оставила за спиной. Я тоже не стал доставать из заплечных ножен свой клинок. Скорее всего, мы снова начнем о чем-то говорить. Она подошла совсем близко. Как всегда гибкая изящная. Села рядом и, тряхнув кудрями, посмотрела мне прямо в глаза.

— Почему ты не умер в последнем поединке, Мастер? Ты же так этого хотел. — Я пожал плечами. Снял свой шлем и положил его рядом. — Просто я не хочу умирать так, Диана. Ты слишком жестока, и почему то, хочешь причинить моему телу как можно больше страданий. Ты убила моего оруженосца, разрубив ему сонную артерию. Он умер быстро, без боли. И за ним шли те, кто смог закрыть его глаза старыми медными пятаками. Он не успел оставить следы на песке Серой Пустоши, но в одной из моих жемчужин он живет до сих пор. И… Я хочу задать тебе вопрос. — Я наклонился, взял в горсть немного песка и стал пересыпать его из ладони в ладонь. Я старался не смотреть ей в лицо. Красота дев Хартланда славилась по всей Терре, и я не хотел вновь тонуть в ее огромных серых глазах, говоря о том, что меня волновало на самом деле. — Я устал, носящая черный меч. Я прожил три жизни и живу четвертую. Это слишком много для простого мечника Хартланда. Я видел, как твой поцелуй останавливает сердца. Неужели я так его и не заслужил? — Я стряхнул с ладоней песок и, наконец, посмотрел Диане в лицо.

— Ты так и не будешь жить четвертую жизнь, Мастер? — Я улыбнулся, достал из-за спины свой клинок и положил его на колени Диане — Смотри. — Диана провела пальчиком с розовым ноготком по лезвию, которое тонкой паутиной уже покрыли сколы и трещины.

— Неужели Мастера перестали любить девы Хартленда или самого Мастера перестал интересовать его дом? С этого же начинается жизнь…

— Мой дом, Диана, вовсе не стены. Стены нужны девам для того чтобы их детям не угрожал холод и ветры. Дом Мастера… — Я запнулся и в растерянности развел руки в стороны. — Все это, Диана. Все это вместе. Все это и еще на сотни лет до и на сотни лет после. Разве можно построить вокруг этого стены?

— Хорошо, Мастер. Я подарю тебе свой поцелуй. — Она подняла подбородок, посмотрела мне прямо в глаза, улыбнулась, и, вдруг, забросив голые руки на плечи, прильнула своими алыми губами к моим губам, истрескавшимися под всеми ветрами пределов Терры.

В глазах потемнело и мне показалось, что остановилось сердце. Я не чувствовал ничего кроме сладкого поцелуя Дианы и ее упругой груди с торчащими от возбуждения сосками под тонким шелковым платьем. Прошла вечность как мне показалось, и я даже успел ощутить благодарность к Диане за то, что она сделала. Но она отпрянула, бросила руки себе на колени и посмотрела на меня хитрым взглядом. Улыбнулась, показав сахарные зубы. Потом закинула голову назад, и поправила волосы. Воплощенное искушение. Да… Это почти смерть. Человек теряет разум и волю. Становится беспомощным и слабым. Но. Темнота ушла. Солнце вновь появилось в небе, и из груди исчезла сладкая истома преджелания того что все наконец закончится.

Диана сидела напротив меня, глядя в лицо смеющимися глазами. Я так же сидел рядом, хотя уже давно должен был бы лежать в прибое белых волн и Перевозчик деловито шарил бы в моих карманах.

— Почему я не пал, Диана? — Я с удивлением осматривался вокруг. — Я видел, как ты останавливала своим поцелуем сердца многих и многих.

— Ты так и не понял, Мастер?

— Нет…

— Вспомни, как мы встретились в первый раз. Не в бою, а так как сейчас. — Я отвязал от пояса кошель с жемчугом. Распустил тонкий шнурок из воловьей кожи и достал одну из жемчужин. Молочно белую. Совершенно круглую и стал греть ее в ладонях.

Серая Пустошь растворилась в ярких сполохах жемчуга. Вместо багрового неба возник белый потолок, аккуратно расчерченный на плитки. Журнальный столик из витой бронзы с двумя чашками остывающего кофе. Диван, на котором сидел я и глубокое кресло напротив. В нем сидела молодая девушка, нервно комкала в своих руках носовой платок и с интересом оглядывалась по сторонам. Это был уже двенадцатый претендент на должность дизайнера в мой журнал и я сильно устал разглядывать каждые двадцать минут лица… лица… лица… Они были разными и я давно научился определять по выражению глаз не только квалификацию, но и характер и мысли. Я осмотрел нового претендента с ног до головы и стал прислушиваться к собственным ощущениям. Они почти никогда меня не обманывали. Этот ничего не умеет. Эта пришла просто потому, что указана высокая зарплата. Эта пришла досидеть до декретного отпуска. Эта… Эта… Эта…

У этой было молочно белая кожа. Шапка кудрявых черных волос.