Да, пару слов обо мне, прежде чем мы приступим к делу. К делу о смерти Марины Мининой. Всего пару слов.

Моя мать хотела, чтобы я пошла по ее стопам: стала писательницей. Это заветное, почти все родители хотят, чтобы дети пошли по их стопам. Люди, которые неплохо устроились в жизни, уж точно, а моя мать устроилась очень даже хорошо.

Что касается меня, я меньше всего на свете хотела стать писательницей, и это одна из причин нашего постоянного конфликта. Мама любила повторять, что автобиография – последняя книга в жизни автора. Это означает: у него нет фантазии, и больше он вряд ли что напишет. Поэтому, когда она велела мне написать книгу, я написала автобиографию. Мама разоралась, но зато отстала. Сейчас мне это пригодилось. От меня потребовали объяснительную записку, и я полезла в компьютер, чтобы распечатать свои дневниковые заметки. Я никогда не повторяюсь. Второй раз мне правду не написать. То есть я не смогу выдать ни строчки и наверняка сяду в тюрьму. Хорошо, что мама меня к этому подготовила! Не к тюрьме, конечно, а к тому, что мне придется объяснять, почему Марина Минина покончила с собой. Как это мудро с ее стороны, всю жизнь готовить меня к худшему!

Итак, по паспорту я Ариадна Витальевна Петухова, хотя надеюсь вскоре стать Ариной.

Сейчас мне тридцать четыре, я замужем, детей нет. Я не работаю. Чем же я тогда занимаюсь? Да ничем! Спасаю от себя человечество. Благородная миссия, между прочим. Представьте себе на минуту, что рядом с вами работает этакое чудо: Ариадна Петухова. Те десять-пятнадцать человек, что вынуждены ежедневно общаться со мной по работе, будут приходить вечерами домой в состоянии стресса. Угадайте, сколько они протянут? Думаю, я развалю любую фирму месяца за два, максимум за три. Превращу цветущий офисный оазис в безлюдную пустыню. Я ведь не делаю паузы перед тем, как что-нибудь ляпнуть. Говорю первое, что придет в голову. А кому нужна правда? Да никому, поэтому стремление всегда говорить правду и только правду еще называют цинизмом. Бесцеремонностью. Бестактностью. Гордыней. О! Там много чего! Масса нелицеприятных эпитетов, и все они очень точно характеризуют мое поведение в обществе. Я прекрасно это понимаю, потому и не работаю. Спасаю от себя человечество.

Мужчины. Скажу коротко: я их боюсь. Как только со мной заговаривает мужчина, я холодею, цепенею и начинаю мучительно соображать: что ему от меня надо? Поскольку я была дочкой богатой писательницы, каждый мужчина мною воспринимался как грабитель. И я вела себя как потенциальная жертва, то есть спасалась бегством. Как же я вышла замуж? А он не мужчина. Он мое ВСЕ. Разве у ВСЕГО есть пол? Какой это род, мужской или женский? Это ВСЕ, и точка. Его зовут Заяц Петь. Что тут странного? Я Ариадна Петухова, а он Заяц Петь. Имя Заяц, фамилия Петь. От «Петухов» по паспорту. Какие у нас отношения? Они выражаются одной фразой: он меня не любит. Я не верю в то, что меня можно любить, и точка.

Дети. У нас их нет. Вы спросите: почему? Но мы же не спрашиваем людей, почему у них есть дети? Есть, и все. Зачем же спрашиваем, когда их нет? Если не интересуемся вслух, то первое, что приходит в голову при знакомстве с давно замужней женщиной тридцати четырех лет: почему у нее нет детей? Это болезнь или?.. В общем, «какая жалость» или «ну и дура же ты, милая». Я это предвижу, потому всегда отвечаю, не дожидаясь вопроса или злосчастной паузы, которая иногда сильно затягивается:

– У меня нет детей. Мы с мужем решили не торопиться и пожить немного для себя.

Эта фраза абсолютно всех устраивает. Чего мне стоило научиться произносить ее без запинки и без пауз! Сейчас такое время, что женщины не торопятся рожать, мы всё больше приближаемся к европейским стандартам. Одна моя знакомая, которая часто бывает в Германии и просто ее боготворит, утверждает, что самый нормальный возраст для рождения детей – ближе к сорока. Так что я абсолютно нормальна. Более того, я – европейский стандарт! Есть чем гордиться!

Меня назвали Ариадной. Мама назвала, папа, разумеется, был против. В самом деле, какой мужчина, будучи в здравом уме и твердой памяти, захочет назвать единственную дочь Ариадной? Если только он неисправимый романтик, но мой отец таковым не являлся. Инженер по образованию, хороший семьянин по призванию, он весь был сплошная проза, и от жены хотел не сонетов на завтрак, а яичницу с беконом или, на худой конец, омлет. Я знаю, что он просил назвать меня Надеждой. Но моя мать, которая, едва выучив первые две буквы в алфавите, твердо решила, что а) станет великой поэтессой и б) на детском утреннике непременно будет в костюме Снежинки, не знала компромиссов. Не Надежда, мой компас земной, а именно Ариадна – путеводная нить. Она свято верила, что с таким именем я приведу ее к мечте, то есть к славе. Ариадной, кстати, звали дочь поэтессы Марины Цветаевой. Для моей мамы, тоже Марины, и тоже, к своему несчастью, пишущей стихи, это был весомый аргумент. Но бомба не падает в одну воронку дважды, никто не уважает клонов. Две поэтессы Марины, обе красивые и имеющие по дочери Ариадне, никому не нужны. Мама, сама того не подозревая, сделала роковую ошибку, поэтому ее мечта сбылась ровно наполовину: на детском утреннике она выступала в костюме Снежинки, но тогда меня еще на свете не было. Ариадной-путеводной-нитью я стала, когда Мариночка Минина пыталась поступить в Литинститут. На этом мечта закончилась и началась проза жизни. Марина Минина не стала великой поэтессой. Она предпочла продавать своих кукол дьяволу…

– Что ж, Ариадна Витальевна, – сурово сказал мент, взяв лист с моими показаниями. – Мы в основном закончили… Кстати, когда вы приехали, дом был заперт изнутри или открыт?

Я чутко уловила паузу. Это была ловушка. Он ведь уже об этом спрашивал!

– Разумеется, у меня есть ключи. Но дверь оказалась открыта.

– Кроме вас, у кого-нибудь еще есть ключи?

– А какое это имеет значение, если дом был не заперт? – искренне удивилась я.

– Сейчас, возможно, не имеет, – всерьез разозлился он, – потому что следов насильственной смерти не обнаружено. Но после того, как сделают вскрытие, мне, наверное, придется допросить вас еще раз.

Я прекрасно знала, что мы еще увидимся. Я бы и сегодня ему все рассказала, честное слово! Но он ведь так занят. Очень может быть, сегодня кто-то еще повесился. Или утопился. Мир так ужасен, что у него, у мента, много работы. Я не смела больше отнимать у него время, поэтому промолчала. У меня-то, в отличие от него, полно свободного времени. То есть все мое время свободно. И я готова встретиться с ним еще раз, вне зависимости от результатов вскрытия. Потому что есть повод.

До того, как здесь повесилась моя мать, в этом доме случилось еще кое-что. И тоже из разряда криминала. О! Это очень длинная история! Или очень короткая, всего в одну сказку с плохим концом, такие не рассказывают детям. Но сказки для взрослых почти всегда заканчиваются плохо.

– До встречи, Ариадна Витальевна!

– До встречи, – легко согласилась я.

– На всякий случай: меня зовут Павел… – Он сделал крохотную паузу, из чего я поняла, что со мной хотят познакомиться поближе. – Юрьевич.