— Глава полиции пожелал обсудить с несколькими отделами подробности реформы. Извини, Карл, мы думали, ты в курсе.

— Но я только что говорил с фру Серенсен…

— Видимо, она переадресовала звонки на свой мобильный.

Карл покачал головой. Всю жизнь они были недоумками. Не успел он переступить порог управления, как министр юстиции придумал что-то новенькое.

Он уставился на мягкое и манящее кресло начальника отдела убийств. Здесь, по крайней мере, можно побыть с закрытыми глазами без свидетелей.

Через десять минут он проснулся от того, что шеф положил ему на плечо свой кулак, мягкие смеющиеся глаза Ассада находились в десяти сантиметрах от его лица. Так, спокойствие кончилось.

— Идем, Ассад, — он привстал с кресла, — живо пошли в подвал срывать бумаги со стены. Понял меня? Где Роза?

Ассад покачал головой:

— Мы не можем, Карл.

Мёрк поднялся и заправил рубашку в брюки. Что он имел в виду? Конечно, они сейчас пойдут и сорвут. Разве не он сам определяет, что делать?

— Идем. И Розу захвати. Сейчас же!

— Подвал закрыт, — пояснил заместитель начальника Ларс Бьерн. — Осыпается асбест из изоляции труб. Приходили из инспекции по контролю за рабочими условиями. Такие вот дела.

Ассад закивал:

— Да, нам пришлось отнести вещи наверх, и нам тут не очень нравится. Но зато мы нашли отличное кресло для тебя, — добавил он, словно это известие могло кого-то утешить. — Да, остались только мы вдвоем. Роза не хочет сидеть наверху, так что она решила продлить себе выходные, но чуть позже подойдет.

Наверное, такой же эффект можно было произвести, пнув его в самую болезненную часть тела.

Она сидела, уставившись на свет свечей, пока те не догорели и ее не окутала тьма. Он и прежде много раз оставлял ее в одиночестве, но только не в годовщину свадьбы.

Глубоко вздохнула и встала. Она уже не замирала у окна в ожидании. Не писала его имя на стекле в образовавшемся от ее теплого дыхания круге.

Когда они встретились с ним, ее активно предостерегали. Подруга выражала свое сомнение, мать высказывалась прямо. Он был слишком стар для нее. В его глазах сидели злые занозы. Человек, на которого нельзя положиться. Поступки которого нельзя предугадать.

Поэтому она уже очень давно не виделась с матерью и подругой. От этого росло отчаяние, потребность в связи с ними стала огромна, как никогда.

С кем ей поговорить? Рядом никого не осталось.

Она смотрела на пустые прибранные комнаты, поджав губы, и на глаза наворачивались слезы.

Услышав, что ребенок зашевелился, взяла себя в руки. Вытерла нос пальцем и сделала два глубоких вздоха. Если муж ей изменяет, пускай и он на нее не рассчитывает. В жизни наверняка есть еще много всего интересного.

Муж проник в спальню беззвучно, лишь тень на стене разоблачила его. Широкие плечи, открытые объятия. Он лег и привлек ее к себе, не говоря ни слова. Теплый и нагой.

Она ждала нежных слов и исчерпывающего объяснения. Наверное, боялась еле уловимого запаха другой женщины и отяжеленного муками совести промедления, но вместо этого он схватил ее, грубо повернул и в порыве страсти сорвал с нее одежду. Луна освещала его лицо и разжигала ее страсть. Теперь время ожидания, разочарований, тревог и сомнений ушло прочь.

Последний раз он был таким шесть месяцев назад.

Слава богу, это случилось снова.

— Дорогая, тебе придется смириться с тем, что я уеду на некоторое время, — погладив малыша по щеке, неожиданно объявил он за завтраком, так рассеянно, словно речь шла о какой-то ерунде.

Она нахмурилась и поджала губы, чтобы на мгновение подавить в себе намерение задать неизбежный вопрос, затем положила вилку на тарелку и уставилась на омлет с кусочками бекона. Ночь была долгой и все еще всплывала ощущением нежности в области живота, воспоминаниями о завершающих ласках и теплых взглядах, и до сего момента заставляла забыть о времени и пространстве. Но только до сего момента. Потому что в эту секунду в комнату пробралось бледное мартовское солнце, как непрошеный гость, и ясно осветило данность: ее муж куда-то собрался. Опять.

— Почему ты не можешь рассказать мне, чем занимаешься? Я твоя жена. Я никому не скажу.

Вилка в его руке застыла в воздухе. Взгляд начал мрачнеть.

— Нет, на самом деле, — продолжала она. — Сколько времени пройдет, прежде чем ты будешь снова таким, как этой ночью? Мы вновь пришли к тому, что я понятия не имею, что ты делаешь и где на самом деле находишься мыслями, когда сидишь здесь.

Он взглянул на нее чересчур проницательно:

— Разве ты не знала с самого начала, что я не могу говорить о своей работе?

— Знала, но…

— Вот пускай так и будет.

Он уронил вилку с ножом на тарелку и повернулся к сыну с неким подобием улыбки.

Она дышала медленно и глубоко, но изнутри ее переполняло отчаяние. Это правда. Задолго до свадьбы он дал ей понять, что у него есть задания, о которых не принято говорить. Возможно, он намекнул на какую-то связь с разведкой, точно она уже не помнила. Однако, насколько ей было известно, люди, находящиеся на службе в разведке, вне работы жили вполне нормальной жизнью, а вот их с мужем семейную жизнь никак нельзя было назвать нормальной. Если, конечно, разведчики столь же усердно не тратили время на альтернативные задания типа супружеской измены, ибо в ее понимании все сводилось именно к этому.

Она собирала тарелки и размышляла, не выдвинуть ли ему свой ультиматум прямо сейчас, рискуя вызвать гнев, которого она хотя и опасалась, но реальные масштабы которого пока себе не представляла.

— Так когда я увижу тебя снова? — спросила она.

Он с улыбкой посмотрел на нее:

— Буду где-нибудь в районе следующей среды. Предстоящая работа займет восемь-десять дней.

— Хорошо, вернешься как раз к своему турниру по боулингу, — язвительно заметила она.

Он встал и со спины прижал ее к своему огромному телу, обхватив руками под грудью. Когда-то, чувствуя его голову на своем плече, она начинала трепетать. Но теперь отстранилась.

— Да, — сказал он, — я точно успею вернуться к турниру. Так что совсем скоро мы с тобой освежим в памяти события минувшей ночи. Договорились?

После того как он ушел и стих звук автомобиля, она еще долго стояла, скрестив руки, с рассеянным взглядом. Одно дело — жить в одиночестве. Другое — не иметь ни малейшего понятия о том, во имя чего ты должен платить такую цену. Шанс уличить такого человека, как ее муж, в какой-либо форме обмана, был минимальным, и она это знала, хотя никогда и не пыталась. Пространство его перемещений было огромным, а он был осторожным человеком, это демонстрировала вся их жизнь. Пенсии, страховки, двойная проверка дверей и окон, чемоданов и дорожных сумок, всегдашний порядок на столе — и никогда ни единого клочка бумаги или забытой квитанции в кармане или в ящике стола. Он был человеком, который не оставлял после себя лишних следов. Даже его запах сохранялся не больше пары минут после того, как он покидал помещение. И как же в таком случае уличить его в измене? Разве что нанять частного детектива, но откуда взять на него деньги?