— Тогда кого же ты будешь спускать и поднимать? — Ирка зарифмовала вопрос и показательно задумалась.

Я не стала ей мешать: пусть пошевелит мозгами, пока в борьбе с памперсами не деградировала как мыслящее существо.

— Ты надумала втайне от владельца апартаментов завести кошку? — предположила подружка.

— Холодно, — оценила догадку я.

Хотя и вполне логично, если вдуматься. При наличии домашних питомцев стоимость аренды жилья в нашем доме существенно возрастает, так что, надумай я обзавестись глубоко законспирированным четвероногим другом, смелая идея секретно выгуливать его в стиле десантника-парашютиста меня непременно посетила бы.

— Собачку? — выдвинула новую версию подружка.

— Теплее.

Ирка непроизвольно пошевелила пальцами, рисуя в воздухе смутный силуэт кого-то более близкого к собачке, чем к кошечке, озадаченно поморгала и махнула рукой:

— Ладно, сдаюсь! Для кого веревочка?

— Для шашлыка, — призналась я.

— Это имя животного?

— Это печальная судьба самых разных животных. — Я вздохнула. — Но человек в моем лице слаб, прямо сейчас я хочу жареного мяса, поэтому собираюсь позвонить Артуру Хачатуровичу.

— И-и-и?

Ирка выглянула за окно и приветливо помахала далекой фигурке в белом — уже знакомому нам шашлычнику Артуру Хачатуровичу.

— И он отгрузит нам полкило шашлыка в пакет, который мы спустим вниз на веревочке, положив в него предоплату наличными, — объяснила я свой смелый план.

— Гениально! — обрадовалась подружка. — Только позволь внести две поправки: во-первых, не полкило шашлыка, а килограмм, ибо ты тут не одинока в своей внезапной страсти к жареному мясу.

— А во-вторых?

— А во-вторых, я предлагаю исключить из этого смелого плана веревку. Чтобы получить тринадцать метров веревки, придется порвать на полосы целую двуспальную простыню, а это дорого и долго. Я могу придумать кое-что получше. А ты?

Теперь уже подружка коварно усмехнулась, побуждая меня пошевелить мозгами.

— Ммм… В ближайшем магазине игрушек продают квадрокоптеры, теоретически вполне можно поднять шашлык на шестой этаж с помощью радиоуправляемой игрушки…

— Это могучая идея, — уважительно оценила Ирка. — Возможно, в будущем мы ее реализуем, но пока я мыслила менее смело и технологично: давай используем резинку!

— Резинку?

Я скосила глаза на кончик подружкиной косы, удерживаемой означенным аксессуаром.

— Да не такую, не для волос! — захихикала Ирка. — Обычную бельевую резинку! Ее и меньше понадобится, чем веревки, — она же растягивается, так что как раз хватит десяти метров.

— У тебя при себе есть десять метров бельевой резинки? — неподдельно восхитилась я. — Максимова, да ты хомякус гигантус!

— Просто у меня в доме три мужика, и все они предпочитают модным плавкам классические сатиновые семейники, так что стратегический запас резинки для трусов всегда со мной, — похвасталась подружка и порысила к себе за ценным ресурсом.

Через пять минут она вернулась с мотком резинки в одной руке и пустой картонной коробкой из-под торта в другой.

Коробку мы положили в пакет из супермаркета, к ручке пакета привязали резинку, а картонку утяжелили камнями из коллекции, собранной моим ребенком на подоконнике.

Экс-Масяня у нас латентный геолог и большой ценитель природной красоты в виде обкатанных морем необычных голышей.

— Этот не бери, второй такой фиг найдешь!

Я отняла у Ирки редкий булыжник в виде полосатого огурца и положила вместо него несколько камней, похожих на куриные яйца:

— Достаточно?

— Думаю, да.

Подружка покачала в руках потяжелевшую коробку и потеснила меня у подоконника:

— Звони Хачатуровичу, договаривайся о поставке, я уже готова поработать лебедкой.

И она негромко, но с искренним чувством запела, явно путая лебедку и лебедушку:

— А-а-а белый ле-е-бедь на пруду! Таскает нам с тобой еду!

Я забыла сказать — Ирка у нас доморощенная поэтесса.

Из-за тотальной косности издателей широкие читательские массы еще не имели счастья оценить ее произведения, но подружку это не обескураживает, и она продолжает творить.

И тырить.

Слямзить у кого-нибудь одну-другую бессмертную строчку Ирина Максимова считает делом добрым, искренне полагая, что для сооружения барьера на пути напирающего варварства и бескультурья классические строительные материалы особенно хороши.

— Тальков не стал бы петь о еде, — привычно покритиковала я спонтанное творчество поэтессы-плагиаторши.

— Тальков смолчал и был таков! Тальков не любит шашлыков! — на тот же мотив напела подруженька.

Я только рукой махнула — горбатого стихоплета могила исправит!

Артур Хачатурович меж тем воспринял мою странную просьбу как совершенно нормальную. Получив стопроцентную предоплату, он готов был отгрузить шашлык хоть в коробку на веревочке, хоть прямо в рот заказчику.

— Тяни потихоньку, не дергай, — предупредила я подружку, добровольно вызвавшуюся в бурлаки.

— Не учи ученого, я дипломированный инженер!

Подруга символически поплевала на ладошки и крепко взялась за резинку для трусов и шашлыков.

В это время в точно такой же, как моя, однокомнатной студии, только на третьем этаже нашего дома разворачивалась локальная драма.

Супруги Вондриковы, арендовавшие скромное временное жилище в доходном доме на период летнего отпуска, в одностороннем порядке выясняли непростые отношения.

— Как можно в такой прекрасный летний вечер сидеть дома у телевизора? — вертясь у зеркала в прихожей, возмущалась Клавдия Вондрикова. — Не понимаю, какое в этом удовольствие?

Геннадий Вондриков размеренно и неторопливо загружал в рот чипсы, со вкусом запивал их пивом и благоразумно помалкивал, опасаясь спугнуть назревающее тихое счастье: по всему было видно, что жаждущая публичных увеселений Клавдия вот-вот психанет и убежит на променад, оставив своего ленивого и косного супруга в объятиях мягкого кресла и в необременительной компании телевизора.

— Тебе бы только жрать и пить, пить да жрать! — нажала Клавдия, все еще надеясь расшевелить аморфного Геннадия. — А что жена-красавица одна в потемках гулять будет, тебя не волнует! А если на меня маньяк нападет?

Не поддаваясь на провокацию, Геннадий невозмутимо поднял бутылку и пробулькал что-то подозрительно похожее на «Сам нападет, сам пусть и обороняется».

— Гена! Ты меня слышишь? Я ухожу! — покричала Клавдия и распахнула наружную дверь.

Моментально возникший сквозняк просторным флагом выдул в окно длинную тюлевую занавеску.