Боярин Бобров совсем их последние дни замучил. То самому неможется, то жене его, то еще что-то произойдет. Костю Елизар Елисеевич отправил с малой дружиной в разъезды по деревням, волков и лис истреблять, кои повадились скот да птицу таскать. Того и гляди, на людей нападать начнут.

Погода под конец зимы и вовсе расшалилась. Утром оттепель – к вечеру мороз, утром лед в колодце пробиваешь – вечером капель звенит. Взрослые простужались, что уж о детях говорить. Только и успевали лекарства готовить. Хорошо, у всех жителей запасы малины да меда круглый год стояли.

Стук в ворота прервал блаженные минутки отдыха. Василиса выглянула и поморщилась. Опять Никитка пришел. Ведь сколько раз ему говорила, не приходить, когда Кости в городе нет. Девушка уже решила, что не пойдет никуда, но заметила, что дружинник не один пожаловал, а с кем-то. Может, привел кого за помощью? Придется идти, а то потом Яга заругает. Друг ли, враг, а помощь оказать надо.

Вздохнув, будущая колдунья закуталась в пуховую шаль, сунула ноги в валенки и поспешила на двор.

– Кого боги послали? – привычно поинтересовалась она.

– Василиса, открой, разговор серьезный будет, – заговорил Никитка.

Девушка только вздохнула. Серьезные разговоры с дружинником утомили ее. Видя, что у них с Кощеем все складывается, он из кожи вон лез, лишь бы хоть немного очернить Костю в ее глазах, при этом показывая себе удалым молодцем. Поскольку таких типов Василиса не любила еще в прежней своей жизни, как она окрестила период до попадания в этот мир, то менять привычки не собиралась. Может, мир и лучше того, где она выросла, но люди-то везде всякие попадаются. Жаль, как отвадить от себя Никиту законными методами, не знала. Уже и отворотное ему царевич подливал, да все бестолку. Значит, не любовь человеком двигала, а корысть.

Девушка отперла калитку и пустила на двор дружинника и его спутницу. Женщина прижимала к груди большой сверток. Не иначе ребенка принесли больного. Но почему тогда не сама пришла, а с сопровождением.

– Поговорить нам надобно, – повторил Никитка.

– Поговорить, так поговорить, пойдемте, – Василиса свернула на тропинку, которая вела в сараюшку, переоборудованную для приема пациентов.

Дружинник немного удивился, что их не ведут в дом, но виду не подал. Только глаза сощурились на миг, да улыбка в гримасу обратилась. А потом все снова как прежде стало. Даже слова против не сказал. Да и что говорить. Мало ли какие распоряжения Яга дала. Может, в ее отсутствие посторонним в горницу и вовсе хода нет.

В сараюшке женщина опустилась на скамью при входе и открыла сверток. Сразу стало видно, что в нем действительно ребенок. По виду Вася не могла сказать, сколько ему лет. Не очень маленький, но года точно нет. Малыш открыл рот, показав миру зуб, зевнул, чуть повозился и затих снова.

Никита прошелся по небольшому помещению, после чего остановился напротив Василисы. Несколько минут внимательно смотрел на нее, потом заговорил.

– Помнишь, Василисушка, говорил я тебе, что обманывает тебя Кощей? Говорит, что кроме тебя у него нет никого, а на самом деле не так все.

– И что? Помнишь ответ мой? – прищурилась девушка.

– Помню, – усмехнулся дружинник, как не вспомнить. – Вот, знакомься, это Марфа. И сын ее Иван. Иван Константинович. Или Кощеевич. Это уж как в народе приживется.

Василиса с трудом удержалась на ногах. Нет, не может быть такого. Врет Никитка. А даже если не врет, где доказательства, что Костя ей изменял? Ведь, если что и было у него с этой женщиной, то не раньше, чем позапрошлой осенью. Просто потому, что с августа он под ее наблюдением был. А когда в Полотеск их посылали, то с того времени пройти едва полгода успело. Даже если бы малыш родиться успел, то не выжил бы. Просто потому, что шестимесячные дети в этом мире не выживают даже с помощью сильных колдунов. А ведь малышу явно больше полугода, да плюс еще девять месяцев, что у матери под сердцем был. Да, даже если и семь, все равно случилось все до того, как она сама в этот мир попала. Значит, надо послушать, что скажет Марфа.

– И что? – намеренно вызывающе посмотрела на Никитку девушка. – Когда оно было? С тех пор много воды утекло.

– Да, – тихо заговорила женщина, стараясь не разбудить ребенка, – то давно было. Костя у нас останавливался несколько раз, когда по заданиям царским ездил. Ну и было, – несколько вызывающих ноток скрыть не получилось, – что грех таить. И потом несколько раз заглядывал. Последний раз о прошлой неделе, когда охотиться отправились. Все по разным избушкам на постой расходятся, а он всегда ко мне.

Василиса нахмурилась, но предпочла сдержать те слова, что рвались с языка. Не потому, что ругаться грешно. Во-первых, она уже приобщилась силы ягинской, так что могла навредить неосторожным словом. Ну а во-вторых, еще неизвестно, что произойдет, назови она всех, помимо общепринятого нецензурного, битыми пикселями и пожелает ездить только с бракованным навигатором там, где никакая связь не ловит, зато сплошь посты ДПС стоят. Нет, лучше промолчать. Если так хотеться будет, потом эксперимент поставит, когда далеко от города окажется.

Никитка же довольно ухмылялся. Сделал гадость ближнему, и рад теперь.

– Что б тебе одни старухи ближайшие десять лет давали, а после сам не мог, – тихо, едва шевеля губами, прошептала Василиса, не сдержавшись. Может, мелко до такой мести опускаться, но очень уж хотелось посмотреть, как наглый дружинник будет за бабами бегать. Или доискиваться, отчего от него все женщины шарахаться стали, а бабки вроде Матрены напротив, на шею вешались.

– Знаешь, Никита, – спокойно произнесла девушка, – веры у меня к тебе большой нет. Да и вас, Марфа, я вижу впервые. Так что дождемся прихода Яги, она и разрешит эту ситуацию. Вы здесь остаться можете, домового я попрошу вам передать чего закусить. Но не обессудьте, мы сейчас одни живем, многого нам не надо. Как наставница моя вернется, так и продолжим разговор наш интересный.

Женщина вздрогнула, но осталась сидеть на своем месте, мужчина же довольно улыбался, словно был заранее уверен в исходе колдовства ведьмы. Но такого не могло быть. Даже Пелагеюшка, банница их, которая и одежду стирала, по секрету Василисе сказывала, что Костя из походов приходит в одеже несвежей, но женских следов на ней нет. Ни следов, ни тени запаха. А существа волшебные легко это распознают. Даже если бы на ночь все с себя снял и другой лег, то потом все равно дух ее остался бы. Вот и получается, неизвестно, кому верить. То ли баннице, которая учит да секретами какими делится, то ли человеку чужому да заинтересованному.

Оставив гостей непрошенных в сараюшке, пусть светлой и теплой, но не настолько, чтобы чувствовать себя там полностью комфортно, девушка поспешила в терем. Поднялась, валенки сил еще снять хватило, пол, собственноручно намытый, не топтать, а вот шаль так и осталась. Переступила порог, шаг до лавки сделала да кулем на нее повалилась. Васька аж мурлыкать перестал. С подоконника соскочил, рядом присел да начал лапкой по руке поглаживать, успокаивать. Мефодий работу в печи бросил, быстро воды налить да средства успокоительного накапать кинулся. Пусть разговора не слышали, но поняли, что неприятным он был.