– Здравствуйте, профессор.

– Виделись уже, – проскрипел ректор, напоминая о торжественной речи несколько часов назад. Тогда он поздравлял выпускников, лично вручая всем дипломы и желая стать гордостью учебного заведения. – Что вы здесь делаете, мисс Хьюз?

– Я… прогуливалась, – ответила Сабина, ухватившись руками за перила. Ноги держали ее все хуже.

– Думаю, вы лжете, – без всяких прелюдий заявил ректор. – Вы спешили куда-то.

– Нет. То есть да. Я собиралась идти домой. Уже поздно.

– Домой? – ректор нарочито медленно сдвинул рукав и взглянул на дорогие часы – подарок от группы, в которой училась и сама Сабина. – А время-то и правда позднее. Знаете, думаю, не только вам пора домой.

Она пожевала нижнюю губу, кивнула и сделала несколько шагов вперед, спускаясь с лестницы. Но, не выдержав, снова посмотрела на Буревича и спросила:

– Что произошло с Дартом, профессор?

– А вы не знаете? – ректор университета пристально смотрел на нее.

Сабина отчаянно замотала головой, прикусила губу. Ее глаза покраснели.

– Кто-то его избил, – проговорил профессор Буревич. – Состояние критическое, но жить парень будет. Обязан жить. Иначе…

Он умолк и резким нервным движением дернул узел своего галстука, пытаясь ослабить петлю. Будто задыхался при мысли о возможных перспективах.

Сабина хотела спросить о чем-то еще, но ее отвлекла хлопнувшая дверь. В здание вошли двое мужчин в длинных серых плащах и такого же цвета шляпах.

– Идите домой, как собирались, – прохрипел профессор. – Быстро. И… передавайте привет своему отцу. Скажите, что мне нужно с ним встретиться. Как можно быстрее.

– Профессор Буревич? – один из мужчин махнул рукой, привлекая внимание. – Вас-то нам и нужно. Где мы можем поговорить о нападении на парня, лишенного магического дара?

Позже Сабина с трудом вспомнила, как добралась домой. Душевное состояние ее было столь плачевным, что действовала она, подчиняясь исключительно неведомым прежде инстинктам. Она шла по темным сумрачным улицам Соулдона, в одной руке держа свои туфли, а во второй – скомканный, сильно задранный подъюбник. Каким образом величайший праздник превратился в ужаснейшее событие, из-за которого может погибнуть человек? При мыслях об этом ее тоска плавно перерастала в истерию.

Даже мужчина бандитской наружности, выскочивший навстречу Сабине и потребовавший от нее кошелек или жизнь, замер, с сомнением разглядывая невероятную красотку с совершенно сумасшедшими глазами.

– Жизнь! – твердо ответила ему Сабина, а потом некрасиво разрыдалась, опасно потрясая туфлями с огромным каблуком перед лицом напрягшегося бандита. – Я хочу, чтобы он жил! Разве это много? Много?!

– Нет, – неуверенно промямлил бандит.

– Я даже не сделала ничего! Черт возьми, я ведь и правда ничего не предприняла-а! – продолжила она, смахивая слезы тыльной стороной руки, в которой висели туфли. Каблуки опасно взметнулись прямо у носа недоброжелателя.

– Э, полегче! – посоветовал он, грозно сведя брови. – Ща почикаю!

– Так мне и надо! Я не заслуживаю быть лекарем! И жизни не заслуживаю! Вы правы!

– Кто? Я? – окончательно растерялся бандит.

Он отступил, но Сабина не дала уйти далеко. Схватив ошалевшего мужика за ворот рубашки, она заявила в перекошенное от ужаса лицо:

– Это божественное правосудие! Вы нашли меня и воздадите! Ну?!

Бандит моргнул и пристально вгляделся в точеное личико с тонкими чертами. Большие глаза девушки были красными, воспаленными, но в то же время светились неестественным, волшебным зеленым светом. Ее трясло, а изо рта тянуло перегаром.

«Не паленка», – оценил выпитое нападавший.

Впрочем, теперь он превратился в жертву. Надо же было Кривому Когу напороться на поехавшую крышей девчонку…

Такая хрупкая на вид, она крепко держала бандита, впиваясь в него чуть удлиненными коготками и собираясь добиться своего во что бы то ни стало.

– Ну? Чего вы ждете?! Как вы это сделаете? – требовала ответа психованная.

– Не-не, – забеспокоился Кривой, только утром вышедший на волю. – На мокруху магички я не подписывался. Отпусти, бешеная!

– Но!..

Бандит рванул прочь, на память оставив сумасшедшей клочок своей одежды. Он бежал в противоположную от Сабины сторону и горячо клялся господу, что встанет на путь праведный «вот прям завтра». Хватит с него. Это, видать, и правда божье правосудие – встретить такую придурочную ночью, сразу после отсидки. Как бы намек свыше: или ты возьмешься за честную жизнь, или конец тебе.

– Возьмусь! – крикнул Кривой в небо, неумело крестясь на ходу. – Завязываю!

* * *

Спустя какое-то время, показавшееся вечностью, Сабина все же добралась домой.

Огромный особняк, расположенный недалеко от центральной площади, встретил ее ярким светом ламп в шести окнах первого этажа. И все бы ничего, но именно там находился кабинет Роберта Хьюза – ее отца, одного из десяти верных советников его величества.

По всему выходило, что сам хозяин дома занят делами, хотя собирался «помаяться бездельем и как следует выспаться» после длительного путешествия, из которого вернулся утром.

Сабина нутром почуяла неладное и занервничала с новой силой. Особенно расстроил ее стоящий у гаражей черный автомобиль с прикрученной табличкой, возвещающей всех несведущих, что машина принадлежит полисмагической службе Соулдона.

– Все будет хорошо, – шепнула Сабина самой себе, несмело вошла в дом и замерла мышкой, чувствующей приближение кота.

Дверь в кабинет отца тут же открылась, вот только на пороге показался не он, а тщедушный рыжий мужчина в классическом черном костюме. Несвежего вида белая рубашка буквально кричала, что мужчина одинок и замучен работой, а нелепого вида очки придавали ему некую комичность.

– Мисс Саманта Хьюз? – устало спросил он.

– Сабина, – робко поправила та, отпустив наконец задранную с одной стороны юбку и отставив в сторону туфли. Она сложила руки перед собой, как примерная, но сильно потрепанная выпускным девушка, и покаянно спросила: – С кем имею честь говорить?

– Оливер Лайонс, – со скупой улыбкой представился рыжий. Быстро поклонившись, он поправил очки и продолжил: – Служащий отдела по контролю за магическими нарушениями в Соулдоне. Не могли бы вы?..

Что именно она не могла бы, Сабина не узнала: полисмага перебил появившийся рядом с ним сирт Роберт Хьюз.

Даже в длинном синем халате, накинутом поверх домашнего костюма, отец выглядел куда весомее и серьезнее, чем следователь. От него буквально тянуло властностью и высокомерием, и именно его осуждающий взгляд пугал Сабину куда больше, чем все остальное.