– Папа, всё в порядке? Тебе стало плохо? – Испуганно опускаюсь на колени рядом с ним. Мой взгляд проходится по коробкам, и я замечаю спрятанные фотографии из моего детства. Те фотографии, которые я не хотела бы видеть. Я забыла о них, как и они забыли обо мне.

– Айви, я не слышал, как ты вернулась. Неужели, ты снова сбежала с уроков? – Он быстро собирает вещи и складывает их обратно в коробки.

– Вообще-то, мне двадцать пять и уж точно сбежать с уроков, которые я преподаю, не в моих правилах. Я стойко вынесла последний день занятий. И, к слову, уже очень поздно. Ты что делал со всем этим барахлом? – Кривлюсь, снова смотря на вещи.

– Я… надо приготовить ужин. Я забыл. Работал над новыми лекционными тетрадями. Раньше было удобнее, студентам нужны были только ручка, тетрадка и мозги. А сейчас? Модные компьютеры, интернет-связь с руководителем, файлы для скачивания. Безобразие. Обленились совсем. – Закатываю глаза и улыбаюсь.

Папе шестьдесят и его нелюбовь к технике довольно понятна. В его возрасте уже сложно обучаться чему-то новому, да и он такой же упрямый, как и я. Его считают в университете самым требовательным и жёстким преподавателем. Его боятся. Но студенты не видят, как он чертыхается и скулит о помощи с компьютером. Уж точно они бы, наконец-то, поняли, что он такой же человек, как и они. А не машина по убийству детей и добычи свежей крови на экзаменах.

Помогаю ему убрать все коробки и иду за папой на кухню, всё ещё волнуясь за его состояние. Он никогда раньше не доставал эти вещи. Он их убрал очень давно, а сегодня… это очень странно.

– Итак, расскажешь, что произошло, раз ты решил предаться не самым приятным воспоминаниям? – Осторожно интересуюсь я, открывая холодильник. Папа грустно улыбается, когда я протягиваю ему бутылку пива и достаю шницель на ужин.

– Здесь такое дело, Айви. Мне пришло письмо, – медленно говорит он.

– Какое письмо? Приглашение на похороны? – Он бросает на меня осуждающий взгляд, отчего я раздражённо передёргиваю плечами.

– Не надо так…

– А как надо? – Зло огрызаюсь я. – Как я должна реагировать на это? На письмо? Прыгать от радости? Благодарить Бога за то, что они вспомнили о нас?

– Пэнзи всегда старался поддерживать с нами связь, Айви, – напоминает отец.

Тяжело вздохнув, качаю головой.

– Последний раз он писал тебе девять лет назад. Да, он очень хорошо поддерживал связь. Прямо из кожи вон лез, – фыркаю я. – Ладно, что он хочет? Нас пригласили на похороны?

– Айви! – Повышает голос отец.

– Так ты ответишь? Или я буду думать, что это именно так, – упираю руки в бока, недовольно буравя его взглядом.

– Нет, никаких похорон, хвала Всевышнему. Никто не умер.

– Тогда не понимаю причин, по которым им что-то понадобилось от нас через столько лет. Деньги? – Презрительно морщу нос.

– Они не просят денег, Айви. Они просят кое-что другое, точнее, кое-кого, – папа красноречиво окидывает меня взглядом.

– Что? – Шокировано шепчу я.

– Мне написала твоя мама…

– Женщина, которая родила меня и бросила, – вставляю я. Папе неприятно слышать это каждый раз, когда я так говорю. Но это правда, чёрт возьми! Мне жаль его… так жаль, ведь он до сих пор любит эту наглую женщину.

– Она не бросала тебя. Это я тебя увёз с собой.

– А она просто отдала меня, словно я была лишним багажом, – язвительно шиплю я.

– Айви, ты не понимаешь. Между нами с твоей мамой…

– Не хочу больше это слышать. Так что? Она хочет, чтобы мы приняли её здесь, у нас? – Резко перебиваю его.

– Нет. Она просит приехать тебя в гости к ним.

– Что? – Уже кричу я.

– Айви, прошу тебя, угомони ядовитые плющи своего характера и выслушай меня. – Обиженно выпячиваю губы от его слов.

Меня назвали плющом. Айви. Да, чёртовым паразитом, который уничтожить практически невозможно. И папа постоянно, когда со мной ругается и требует что-то, делит меня на: «плющ комнатный», «плющ обыкновенный», «плющ ядовитый». Это жутко раздражает. Я даже думала сменить имя, но потом забыла об этом. Вот моего брата назвали в честь цветка «Анютины глазки» и это вдвойне обидно, потому что у него не голубые глаза, а карие, как у отца, у меня же… ненавижу свои глаза от неё.

– Прошло много времени с того дня, но я никогда его не забуду. Мы приняли решение с твоей матерью расстаться, потому что у нас… были проблемы. Мы не смогли их решить другим способом. Меня пригласили преподавать сюда и это было хорошим шансом подняться по моей карьерной лестницы, как и больше зарабатывать. Она же не могла оставить свою семью и мою. Она всегда ухаживала за нашими родителями и помогала им, пока они не умерли. Ты была очень развитым ребёнком, тебе был тесен родной город. И сначала мы решили посмотреть, как пойдут дела. Ты быстро освоилась здесь рядом со мной, и мы подумали, что если мы снова вернём тебя обратно, то это сильно ударит по твоей детской психике. Так и решили ничего не менять.

– Я слышала эту историю сотню раз. Но ни разу ты не говорил, почему они даже не звонили нам. Мне. Почему эта женщина никогда не присылала мне открытки на день рождения, Рождество и другие праздники? Почему она ни разу не навещала нас? Почему брат не хотел встречаться со мной? И у меня этих «почему» уйма, папа. Они и заставляют меня с презрением относиться к ним. После двадцати с лишним лет она присылает тебе письмо, словно королева, и даёт разрешение мне встретиться с ними? Ты уж прости, что я не прыгаю от радости, – горько говорю я.

– Айви, на это тоже были причины. Если бы они могли…

– А разве не могли? У них нет рук, ног, телефона? Есть. Всё у них есть. Хватит искать оправдания им, папа. Я понимаю, что ты любишь её до сих пор, но она тебя нет. Слышишь? Она не любила тебя, раз так просто позволила уехать и даже ни разу не поинтересовалась, а как ты здесь без неё. Нет таких проблем, которые невозможно решить. Нельзя воскресить человека из мёртвых, а вот найти время для общения с мужем и своей дочерью можно найти. Вы даже не развелись нормально. Ты перечеркнул всю свою жизнь, как мужчина, чтобы не опозорить её на весь город. И да, я злюсь на неё. Именно на неё, потому что брат был слишком мал, чтобы что-то понимать, но я не ищу и ему оправданий после шестнадцати. Им было хорошо все эти годы, так что пошли они к чёрту!

– Айви! – Отец ударяет ладонью по столу, и его лицо краснеет от ярости. Он никогда не кричит. Нет, может повысить голос, но потом сразу же улыбается, да и не спорим мы особо. Но сейчас он просто багровеет от ярости на меня.

– Неужели, я не права, папа? Неужели, ты до сих пор ждёшь её? – С болью шепчу я.

– Я…я…надеюсь, – выдыхает он. Господи, моё сердце сжимается от жалости к нему. Это ещё одна причина, почему я ненавижу вторую часть нашей семьи. Противных предателей.

– Доченька, я прошу тебя, поезжай. У тебя отпуск. Учебный год закончился и это шанс… шанс для вас узнать друг друга. Когда я умру, у тебя останутся только Пэнзи и твоя мать…