Как ни странно, но выстрелы и активные действия немного сбили панику. Я всё-таки не дичь, а очень даже зубастый зверь, даже убить могу. Так что не лезьте!

Пока возникла пауза, я одной рукой начал снова рубить ветки сосны, в другой держа карабин. Дров в создавшейся ситуации нужно много, чтобы костер всегда ярко горел. Потухнет огонь - потухну и я, к бабке не ходи. Так что я крутил башкой во все стороны, молотил топором по пружинящим веткам, иногда промахиваясь и за малым не попадая себе по ноге. Подкидывал сухие хвойные ветки в огонь и вскидывал карабин, надеясь при более ярком свете успеть выстрелить в мелькающих за стволами сосен хищников.

А они, между тем, уже окружили меня, глаз становилось всё больше, и меня снова начала захлёстывать паника. Я прекрасно понимал, что если они кинутся на меня со всех сторон, то сомнут и порвут меня за пяток секунд, и даже пристрелить я смогу не так много зверей. Точно далеко не всех.

Хуже всего было то, что они, в отличие от волков моего мира, совершенно не боялись огня, и вполне осознали опасность огнестрельного оружия. Но, суки такие, совершенно не отступали. Кружили рядом, иногда провоцируя меня, я стрелял, промахивался, разворачивался, чтобы снова выстрелить в тёмную тень, летящую ко мне с другой стороны. Костер прогорал, звери не отступали, а я не смог пристрелить больше ни одну зверюгу. Они словно ускользали, ныряя за стволы сосен, прыгали в сторону, стоило мне в них прицелиться. Я начал понимать, что волки никуда не торопятся, они дома и полны сил. А я уже измотан, и мне нужен костёр, чтобы их видеть. Стоило мне взять в руку топор, как активность зверей усиливалась, и мне снова приходилось его бросать и в панике хвататься за оружие. Час от часа моё положение становилось всё хуже и хуже. Я стрелял, рубил в перерывах толстую ветку, и снаряжал опустевший магазин. И если вы никогда не впихивали в него замёрзшими трясущимися пальцами патроны, которые всё время норовят выскользнуть и упасть в снег, то вы ничего не знаете о зимней стрельбе.

Эта беготня, рубка дров и развороты во все стороны с карабином наизготовку, стрельба по неясным теням почти наугад, слились в один сплошной кошмар. Руки тряслись, глаз замыливался, топор регулярно выпадал из задеревеневшей от непривычной нагрузки ладони, выскальзывая из мокрой обледеневшей перчатки. Карабин, и так то не малого веса, стал совсем неподъемным, словно на него повесили гирю. Всё это продолжалось, наверное, почти до трёх ночи. По моим часам, разумеется. Но в какой-то момент что-то неуловимо изменилось. Не вдаваясь в причины, почему волки вдруг все вместе, почти синхронно подались назад, я поправил разваливающийся костёр и присел на лежащий ствол. Антракт объявили, что ли, псины блохастые?

Нет. Не антракт. Примерно через пол часа в лесной тишине со всех сторон грянул такой вой, что я от неожиданности чуть штаны кирпичами не порвал. Подскочил, охнул от боли в остывшей мокрой пояснице, ухватил поудобнее карабин. Закрутился на месте, ожидая атаки, судорожно вжимая приклад в плечо. Звери выли, и мне показалось, что в их низком, заунывном вое появились нотки восторга, даже поскуливания, как это бывает у собак, когда приходит хозяин. Эта мысль сперва бросила меня в жар, а потом в холод, когда в глубине леса в свете костра я углядел какую-то тень. Еще через какое-то время тень превратилась в высокую, мощную человеческую фигуру, медленно и спокойно приближающуюся ко мне. Чем ближе человек ко мне подходил, тем больше меня трясло из-за растущего ощущения смертельной угрозы. Даже не угрозы, а обреченности. Словно на тебя неторопливо прёт каток, а ты лежишь и не можешь сдвинуться с места. И тебе только и остается смотреть и ждать, когда стальная многотонная машина медленно наедет тебе сперва на ноги, потом выше, дробя кости, как у тебя будут лопаться от давления крови глаза, и как полезут из горла кишки.

Фигура медленно приближалась, я даже забыл оглядываться по сторонам, она захватила моё внимание целиком. Почти без удивления, словно некую данность, я увидел, как из леса к человеку на полусогнутых лапах подбежал огромный белый волк, и, прижав уши и поджав хвост, начал лизать ему руку. А остальные, помельче, крутились поодаль, завывая и скуля.

Когда он подошел поближе и встал напротив меня с другой стороны костра, я смог разглядеть его лучше. Это был огромного роста старик, как минимум на две головы выше меня, хотя и я вроде тоже не малыш. С широченными покатыми плечами. С длинными белыми волосами, казалось, переходящими сразу в бороду, которая доставала до середины груди. Одетый в какие-то шкуры, в беспорядке свисающие с плеч. Голые мощные руки, похожие по цвету на старое дерево, были перевиты тугими жгутами мышц и вен, и напоминали корни деревьев. От этих рук веяло грозной первобытной мощью, и навевало мысли о медвежьей звериной силе. Среди шкур на груди тусклым светом блестели странного вида украшения из желтого металла и костяные пластинки с какими-то насечками. Лицо у старика было круглое, костистое, курносое, с мощными надбровными дугами и выпирающими вперед челюстями, как иногда рисуют древних людей. Кожа задубелая, морщинистая и похожая на кору старого дерева.

Но страшнее всего были глаза. Спокойные, равнодушные, желтые и яркие, светящиеся в отблесках костра как у хищника. Эти глаза подавляли волю, безжалостным тараном вламывались куда-то внутрь моего “Я”, выворачивая и изучая мою душу. Я сдавленно просипел что-то нечленораздельное, и сопротивляясь его воле, начал поднимать ставший неподъемным ствол СКСа. Миллиметр за миллиметром, под равнодушным, но в то же время заинтересованным и насмешливым взглядом старика, от бедра, непослушным пальцем я надавил на спуск. Грянул выстрел.

Старик даже не пошатнулся, лишь от порохового выхлопа прошла волна по свисающим с плеч шкурам. Я надавил на спуск ещё... и ещё. Старик стоял, волки выли, в шкурах появлялись новые отверстия. Лицо старика ничего не выражало и было похоже на маску, но в глазах, как мне показалось, появилась ирония. Немного склонив голову на бок, он понаблюдал, как я попытался сменить магазин в карабине трясущимися непослушными руками, и вдруг быстро двинулся вперёд. Прямо сквозь огонь, голыми ногами отпихнув горящие поленья в сторону и наступив в яркие оранжевые угли. Мгновение - и вот он уже передо мной. Еще мгновение - и мой карабин выдернуло из