Вскоре после того как яблоки были съедены, Сьюзен пошла к колодцу, чтобы зачерпнуть воды, и вернулась назад, неся что-то в руке.

– Смотрите, – сказала она сдавленным голосом, – что я нашла у колодца, – отдала Питеру то, что держала в руке, и села. Казалось, она вот-вот заплачет. Эдмунд и Люси взволнованно наклонились, чтобы разглядеть лежащую у Питера на ладони маленькую яркую вещицу, заблестевшую в свете костра.

– Разрази меня гром, – сказал Питер, и его голос тоже зазвучал как-то странно. Он протянул вещицу остальным.

И все увидели шахматного коня – обычного по размеру, но необычно тяжелого, потому что сделан он был из чистого золота. Глазами коня были два крошечных рубина, вернее один, потому что другой выпал.

– Как он похож, – закричала Люси, – на одну из тех золотых шахматных фигурок, которыми мы играли, когда были королями и королевами в Кэр-Паравеле.

– Не расстраивайся, Сью, – обратился Питер к другой сестре.

– Я ничего не могу с собой поделать, – отозвалась Сьюзен. – Все вернулось назад… О, какие это были прекрасные времена. Я вспомнила, как мы играли в шахматы с фавнами и добрыми великанами, а в море пели русалки, и мой прекрасный конь…

– Ну, – сказал Питер совсем другим тоном, – настало время всем четверым хорошенько подумать.

– О чем? – спросил Эдмунд.

– Разве никто из вас не догадался, где мы? – задал вопрос Питер.

– Продолжай, продолжай, – сказала Люси. – Мне уже несколько часов кажется, что это место хранит какую-то чудесную тайну.

– Давай говори, Питер, – отозвался Эдмунд, – мы слушаем.

– Мы в развалинах Кэр-Паравела, – сказал Питер.

– Но послушай, – воскликнул Эдмунд, – почему ты так решил? Этот замок в развалинах уже многое годы. Посмотри на огромные деревья прямо посреди ворот. Посмотри на камни. Ясно, что никто не жил здесь сотни лет.

– Я понимаю, – сказал Питер, – тут-то и вся сложность. Давайте не будем об этом сейчас. Я хочу разобраться по-порядку. Первое. Этот зал точно такого же размера и формы, что и зал в Кэр-Паравеле. Вообразите, что над нами крыша, вместо травы мозаичный пол и гобелены на стенах, и вы получите наш королевский пиршественный зал.

Никто не возразил.

– Второе, – продолжал Питер. – Дворцовый колодец там же, где был – немного южнее большого зала и точно такой же формы и размера.

Снова никто не ответил.

– Третье. Сьюзен нашла одну из наших шахматных фигурок – или они похожи, как две капли воды.

И опять никто не ответил.

– Четвертое. Разве вы не помните – мы занимались этим каждый день, пока не приехали послы из Тархистана – разве вы не помните, как сажали сад у северных ворот Кэр-Паравела? Величайшая из лесных нимф, сама Помона, пришла, чтобы наложить на него добрые чары. А эти славные маленькие кроты, которые вскапывали землю? Вы забыли старого смешного предводителя кротов, который говорил, опираясь на лопату: «Поверьте мне, ваше величество, когда-нибудь вы очень обрадуетесь этим плодам». И ведь он был прав!

– Да, да, – воскликнула Люси и захлопала в ладоши.

– Но послушай, Питер, – начал Эдмунд. – Это все вздор. Начни с того, что мы не сажали деревья прямо в воротах. Не так уж мы были глупы.

– Нет, конечно, – ответил Питер, – но с тех пор сад разросся до самых ворот.

– И еще одно, – сказал Эдмунд, – Кэр-Паравел не был на острове.

– Да, этому я и сам удивляюсь. Но ведь тогда здесь был полуостров – почти то же самое, что остров. Разве он не мог с тех пор стать островом? Кто-то прорыл канал.

– Подожди минуту, – прервал его Эдмунд. – Ты говоришь, с тех пор. Но прошел только год, как мы вернулись из Нарнии. И ты думаешь, что за один год замок может развалиться, огромный лес – вырасти, а маленькие деревца, которые мы сами посадили, превратиться в громадный старый сад? Это невозможно.

– Вот что, – вступила в разговор Люси, – если это Кэр-Паравел, то здесь, в конце помоста, должна быть дверь. Мы сейчас, наверно, сидим к ней спиной. Помните – дверь в сокровищницу.

– Вероятно, здесь нет двери, – сказал Питер, подымаясь. Стена позади них была увита плющом.

– Мы можем поискать, – Эдмунд взял сук, который они приготовили для костра, и начал простукивать увитую плющом стену. «Тук-тук» била палка по камню, и снова «тук-тук». Но внезапно раздался совершенно другой звук – «бум-бум» отозвалось дерево.

– О, Боже, – воскликнул Эдмунд.

– Надо очистить плющ, – сказал Питер.

– Давайте отложим до утра, – предложила Сьюзен. – Если мы останемся здесь на ночь, не хочется иметь за спиной открытую дверь и огромную черную дыру, из которой может появиться что-нибудь похуже сквозняка и сырости. И скоро стемнеет.

– Сьюзен! Как ты можешь так говорить? – сказала Люси, бросая на сестру укоризненный взгляд. Мальчики же были слишком возбуждены, чтобы услышать Сьюзен. Они обрывали плющ руками, обрезали его перочинным ножом Питера, пока тот не сломался. Тогда они взяли нож Эдмунда. Скоро все вокруг было покрыто плющом, и наконец они расчистили дверь.

– Заперта, конечно, – сказал Питер.

– Но дерево сгнило, – возразил Эдмунд. – Мы быстро разломаем дверь на куски и будут отличные дрова. Давайте.

Времени на это ушло больше, чем они ожидали, и прежде, чем они закончили, спустились сумерки и над головой показались одна-две звезды. Теперь не только Сьюзен чувствовала легкую дрожь. Мальчики стояли над кучей расколотого дерева, вытирая руки и вглядываясь в холодное темное отверстие.

– Сделаем факел, – сказал Питер.

– Какой в этом смысл? Эдмунд сказал… – начала Сьюзен.

– Сейчас я уже ничего не говорю, – прервал ее Эдмунд, – мне кажется, скоро все будет понятно. Спустимся вниз, Питер?

– Мы должны спуститься, – ответил Питер, – приободрись, Сьюзен. Не будем вести себя как дети, теперь, когда мы вернулись в Нарнию. Ты королева здесь. А потом, кто из нас сможет заснуть, не разрешив этой загадки?

Они безуспешно пытались сделать факелы из длинных веток. Если их держать горящим концом вверх, они гаснут, а если вниз, то обжигают руки, а дым ест глаза. В конце концов пришлось взять электрический фонарик Эдмунда; к счастью, он получил его в подарок на день рождения всего неделю назад, и батарейки еще не сели. Эдмунд шел первым и светил. За ним Люси, потом Сьюзен; Питер замыкал шествие.

– Я на верхней ступеньке, – сказал Эдмунд.

– Сосчитай их, – предложил Питер.

– Одна… две… три, – произносил Эдмунд, спускаясь вниз, и так до шестнадцати. – Я уже в самом низу, – закричал он.