Исследователь фантастики М. Кит Букер в книге «Чудовища, ядерные грибы и холодная война» пишет о том, что «Кольцо вокруг солнца» критикует даже не сам капитализм, а всю западную цивилизацию, возникшую в эпоху Просвещения, и что Саймак мечтает о «простой жизни» а-ля сельская Америка XIX века. Если и так, речь не о побеге в безмашинное прошлое – это было бы глупо. Герой «Кольца вокруг солнца» размышляет: «Будущая цивилизация, направляемая мутантами, уже не будет механистической цивилизацией, это будет цивилизация, построенная на иных социальных и экономических основах, на духовном и художественном началах, и в ней найдется место для машин». О том, как построить подобную цивилизацию, Саймак будет писать всю оставшуюся жизнь. Да, из «Кольца вокруг солнца» следует, что нужно вернуться в «пасторально-феодальную стадию», но ясно, что физически это невозможно; остается возвращение духовное.

Отдельного внимания в романе заслуживают «клубы фантазеров», объединяющие тех, кто воображает, будто живет в прошлом. О фантазерах недоброжелатели тоже говорят, что это коммунистическая пропаганда, и немудрено: в итоге они сыграют очень важную роль. С одной стороны, это явная аллюзия на «красный Голливуд», пострадавший от Маккарти и его присных, а может, и на фантастов (их, как ни странно, не преследовали; Саймаку повезло, при ином раскладе он за коммунистические проповеди вполне мог угодить за решетку). С другой – отсылка именно что к духовному возвращению в более моральные времена. Саймак уже нащупал нить, которая приведет его через полтора десятка лет к «Заповеднику гоблинов».

5

Надо думать, после «Кольца вокруг солнца», тоже не особо понятого современниками, Саймак разочаровался в крупной форме. Следующий роман он напишет через восемь лет. В «Что может быть проще времени?» есть прежние мотивы: мутанты, они же «парапсихи», работают на корпорацию «Фишхук» («Рыболовный крючок»), мысленно путешествуют к звездам и добывают там новые знания. Бизнесмены жалуются, что «Фишхук» разрушает капитализм, и сперва кажется, будто корпорация делает благое дело – но увы: «Фишхук» хоть и добывает новые технологии, но монополизирует рынок. Уничтожая капитализм, он предлагает взамен не свободу, но обновленное рабство.

Это все та же битва, которую Саймак описывал в «Снова и снова». Воюют три силы – те, кто хочет уничтожить истину (Галактическая Империя, Ламберт Финн), те, кто хочет истины «для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным» (Ашер Саттон, Шепард Блэйн) – и вдобавок те, кто хочет истину монополизировать (ревизионисты, «Фишхук»). Под «Фишхуком» Саймак мог подразумевать и церковь – как корпорацию, «гигантскую бухгалтерию», установившую монополию на духовный прогресс. Важно понять, что как церковная администрация часто противостоит настоящим святым, так и «Рыболовный крючок» выступает против носителей истины, рыбаков-парапсихов вроде Блэйна. Не случайно в журнальной версии роман назывался «Рыбак»; не случайно отец Фланаган говорит, что Блэйн действует «во славу Бога и на пользу человечества», «в силу божественного умысла, который мы не можем ни понять, ни оценить»…

И еще одна перекличка с романом «Снова и снова», может быть, намекающая на то, что Саймак изменил мнение о коллегах-фантастах: город парапсихов в «Что может быть проще времени?» носит название Гамильтон.

Тема веры и религии занимала Саймака никак не меньше язв капитализма. То, что сознание героя «Кольца вокруг солнца» расщеплено на три, можно списать на стандартный фантастический прием, однако в «Принципе оборотня» (1967) параллели с Троицей настолько рельефны, насколько это вообще возможно. Герой – это три отдельных, но связанных разума в одном теле, из которых два – инопланетные. Один из разумов, Мыслитель, принимает форму светящейся пирамиды – и в такой форме закукливается внутри христианской церкви. Светящийся треугольник – известный символ Бога-Отца; прозрачнее намеков не бывает, и когда оказывается, что задача триединого «оборотня» – «составить знание о Вселенной в схему, доступную пониманию», уже не удивляешься: это миссия, достойная Бога. Впрочем, увидеть в «Принципе оборотня» религиозную притчу смогли опять же единицы.

Все книги, написанные Саймаком в 1960-х, таят подобное двойное дно – и получившая «Хьюго» «Пересадочная станция» (1963), и «Зачем звать их обратно с небес?» (1967). Более чем любопытен роман «Вся плоть – трава» (1965), в котором на Землю проникают чужаки из параллельной реальности – Цветы. Сегодня невозможно не думать об очевидной параллели: точно так же чужаками казались истеблишменту 60-х «дети цветов», выступавшие, как и Цветы у Саймака, против войны. Но роман вышел в 1965 году; лишь в конце того же года поэт-битник Аллен Гинзберг напишет про «flower power», «цветочную мощь», и только в 1967 году случится «лето любви» в Сан-Франциско, появится песня о «людях с цветами в волосах» и хиппи станут называть «детьми цветов». Невероятно, но на уровне символов Саймак точно предсказал противостояние, которое в последующие годы потрясет Америку. Финал книги, в котором альтернативой ядерному удару оказывается любовь, – это ведь не только «красота спасет мир» Достоевского, но и «make love not war»…

Последним романом 1960-х стал «Заповедник гоблинов» (1968) – вещь карнавальная, сложная, веселая, умещающая в неполные двести страниц гоблинов и пришельцев, неандертальца и Шекспира, путешествия во времени, таинственный Артефакт и много чего еще. Здесь Саймак полностью отказался от социально-политических тем – но только чтобы перейти на уровень выше. «Заповедник гоблинов» учит читателя своего рода пасторальному мышлению, оказывающемуся концентрированным здравым смыслом: происходят события космического масштаба, похороненный человек вдруг оживает, перенесенный в будущее Шекспир сбегает, происходят удивительные метаморфозы – а герои реагируют на все со спокойствием викторианских джентльменов, перемежая насущные разговоры мыслями о камине, эле и прочих тихих радостях. Кажется, это и есть авторский месседж: если правильно относиться к жизни, перемены к лучшему наступят обязательно.

Вошедшими в этот сборник романами Саймак явно надеялся изменить мир – отчего и писал сложные притчи о вере, надежде, доброте, нравственности, любви, о святых и грешниках, о том, что добро всегда победит зло, а оптимизм восторжествует над отчаянием. Он шел своей дорогой в стороне от всех литературных движений, и все они обошли его стороной – а он продолжал идти к цели, к мистическим романам 1970-х и 1980-х, к тому, что считал лучшей фантастикой и лучшей литературой. Впереди были 15 лет жизни, 15 романов, звездная бездна открытий и откровений.

Николай Караев

Глава 1

Последние желто-зеленые лучи догоравшего солнца еще мерцали на горизонте, когда из глубины сумерек вынырнул человек. Он остановился у изгороди и окликнул сидевшего в кресле мужчину:

– Мистер Адамс, это вы?

Кристофер Адамс вздрогнул от неожиданности и приподнялся. Кресло капризно скрипнуло.

Кто бы это мог быть? – подумал он. Может быть, новый сосед, который, если верить Джонатону, пару дней назад поселился неподалеку? Джонатон – известный сплетник, он знает все, о чем на сто миль в округе болтают люди, андроиды и роботы.