Лапочка коротко взвыла, уронив голову.

— Ой, Счастливчик, у меня такое чувство, что Длиннолапых больше нет.

Они шли долго, медленно и в полной тишине, если не считать отдаленного воя сломанных клеток-громыхалок.

Чувство опасности разрасталось в животе у Счастливчика — почти все знакомые ему дороги и переулки были завалены камнями и щебнем. Но он упрямо пробирался сквозь завалы, прокладывал себе дорогу мимо обрушившихся домов и покореженных, скрученных спиралью штуковин, вырванных из земли.

В отличие от Лапочки, он был уверен, что Длиннолапые скоро вернутся. Поэтому ему хотелось успеть как можно дальше отойти от разрушенной Западни.

Только когда стемнело, он решил, что можно остановиться. К тому же он чувствовал, что Лапочка совсем выбилась из сил. Наверное, быстрые собаки больше приспособлены к бегу на короткие расстояния, чем к долгим походам. Счастливчик обернулся на пройденный ими путь.

Длинные тени прочертили землю, скрывая пространство. Он поежился — вдруг тут поблизости бродят другие животные, такие же голодные и напуганные, как они с Лапочкой?

Но спасение от Страшного Рыка далось им слишком тяжело, их силы были на исходе.

Лапочка с трудом описала свой ритуальный сонный круг, потом повалилась на землю, уронила голову на лапы и закрыла измученные глаза. Счастливчик тесно прижался к ней, чтобы было теплее и спокойнее.

«Я еще немного покараулю, — подумал он. — Не буду засыпать… да…»

Он проснулся, будто от толчка, весь дрожа, с колотящимся сердцем.

Оказалось, он проспал все время-без-солнца. Ему снился далекий грохот Страшного Рыка, бесконечные толпы Длиннолапых, разбегающихся в разные стороны, визг, бибиканье и вой клеток-громыхалок.

Но кругом все было тихо и пустынно. Город казался брошенным.

Рядом, под колючим кустом спала Лапочка, бока ее поджарого длинного тела мерно поднимались и опадали в такт дыханию. В ее крепком сне было что-то уютное, и Счастливчик, наверное, уснул бы рядом с ней, но ему вдруг захотелось чего-то большего, чем душистое тепло спящего тела подруги. Он хотел, чтобы она проснулась и насторожилась.

Не раздумывая, Счастливчик ткнулся носом в длинную морду Лапочки, и стал горячо вылизывать ей уши, пока она не отозвалась негромким довольным ворчанием.

Вскочив на лапы, Лапочка быстро обнюхала его и лизнула в ответ.

— Как твоя лапа, Счастливчик?

Только теперь он вспомнил о своей ране. Склонив голову, Счастливчик обнюхал подушечку на лапе. Ее пересекал грозный красный шрам, за ночь он слегка припух и теперь пульсировал болью. Счастливчик бережно вылизал рану. Она уже начала затягиваться, но корочка была совсем тонкой.

— Кажется, получше, — ответил он с гораздо большей уверенностью, чем чувствовал.

Стоило им выйти из-под ветвей редкого кустарника и сделать несколько шагов в сторону города, как Счастливчик едва не пал духом.

Лежавшая перед ними дорога была разрушена — чудовищно вздыбленная, она покосилась на одну сторону и вся пошла трещинами. Из длинной трубы, показавшейся на свет из-под осыпавшейся земли, в небо хлестала струя воды, рассыпая дрожащие радуги в воздухе.

И так было не только здесь. Повсюду, насколько хватало глаз, Счастливчик видел тревожный блеск Солнечной Собаки на земле и искореженном металле. Вода сверкала там, где, как он хорошо помнил, еще недавно были только сады, а дома Длиннолапых, всегда такие высокие и крепкие, теперь были разрушены или вдавлены в землю, будто расплющенные огромными лапами.

— Страшный Рык, — с благоговейным страхом в голосе прошептала Лапочка. — Ты только погляди, что он натворил!

Счастливчик поежился.

— Выходит, ты была права насчет Длиннолапых. Их тут были целые стаи, а теперь ни одного не видать. — Он согнул уши и открыл пасть, чтобы попробовать языком воздух. Ничего. Только запах металла и сырая вонь подземелья. Никаких свежих следов. Даже клетки-гремелки не бегают!

Любопытная Лапочка подошла к одной из таких клеток, взобралась ей на бок и просунула свою узкую морду в отверстие.

Яркий свет струился сквозь дыры в металлических боках клетки, но изнутри не раздавалось привычного рычания и гула; клетка была мертва.

Лапочка опешила.

— Я никогда не могла понять, для чего они такие живут! Как ты их называешь?

Счастливчик с сомнением покосился на нее. Откуда она взялась такая, раз не знает элементарных вещей?

— Клетки-гремелки, их так все называют. Длиннолапые пользуются ими для того, чтобы добираться до разных мест. Они бегают куда быстрее, чем мы.

Ему сделалось неприятно. Как можно ничего не знать об устройстве мира? Возможно, он поторопился, когда решил, будто ему повезло со спутницей. Как бы Лапочка не стала для него обузой… Какой прок от такой невежественной и глупенькой собаки, когда речь идет о выживании?

Счастливчик снова принюхался. Его тревожили новые запахи, поселившиеся в городе. Оттуда тянуло гнилью, тяжелым духом смерти и опасностью. Что и говорить, это место перестало пахнуть домом для собак!

Он подошел к струе воды, бившей из прорехи в земле. В образовавшейся яме блестело маслянистое озерцо, радужные пятна дрожали на его поверхности. Вода пахла неприятно, но Счастливчик слишком хотел пить, чтобы обращать внимание на такие пустяки.

Вкус у воды тоже оказался гадкий, но он все-таки принялся жадно лакать. Вскоре он увидел в луже дрожащее отражение Лапочки, она тоже склонила голову и стала пить.

Она первая оторвалась от воды и облизнула мокрые губы.

— Здесь слишком тихо, — понизив голос, сказала Лапочка. — Давай уйдем из города Длиннолапых. — Счастливчик увидел, как шерсть у нее на шее пошевелилась и встала дыбом. — Пойдем в горы! Найдем хорошее место на воле и заживем там.

— Здесь мы в такой же безопасности, как и везде, — ответил Счастливчик. — Можем поселиться в каком-нибудь доме Длиннолапых, глядишь, и еду там отыщем. Доверься мне, я знаю город. Тут полно укромных мест.

— В которых могут прятаться другие, — огрызнулась Лапочка, еще больше ощетинившись. — Мне это не нравится!

— Но чего ты боишься? — Счастливчик окинул ее внимательным взглядом.

Длинные и сильные лапы Лапочки были словно созданы для стремительного бега по высокой траве, а ее поджарое легкое тело выглядело сильным и выносливым.

— Мне кажется, ты от кого хочешь удерешь!

— Я быстро бегаю только на открытом пространстве, но не могу петлять по закоулкам, — призналась Лапочка, нервно оглядываясь по сторонам. — А в городе полно углов и закоулков. Понимаешь, мне нужен простор, чтобы как следует разогнаться.

Счастливчик тоже огляделся. Лапочка была права — дома стояли слишком тесно друг к другу. Возможно, она не напрасно нервничала.