Мое собственное мнение об этом движении сформировалось не только на основании чтения монографий, в которых все его аспекты исследуются с любых возможных точек зрения, но также благодаря переписке и дискуссиям с горячими поклонниками этого культа и не в последнюю очередь благодаря признаниям и предупреждениям, полученным от тех, кто отказался от следования подобным вредным практикам, причем откровения о сути спиритизма, будучи весьма показательными, часто делались в обстоятельствах, совершенно исключающих неискренность или ложность сведений моих корреспондентов.

История ведьмовства исключительно интересна для богословов, психологов, историков и нельзя ею пренебрегать. История эта, однако, мрачна и способна внушить подчас ужас, хотя многое было преднамеренно опущено даже в немногочисленных английских трудах на эту тему, претендующих на серьезность. Подобное отношение к источникам недостойно и ненаучно и, безусловно, достойно всяческого осуждения.

Например, труд проф. Нотштейна в значительной степени искажен им самим же из-за непонимания всего бесстыдства ведьмовских культов, таким образом, зло, заключенное в них, было им неоправданно смягчено. Действительно, он столь не критичен, местами, осмелюсь сказать, даже не научен, что в его книге можно встретить наивные замечания, подобные нижеследующим (стр. 300): «трудно даже представить себе зло, заключенное в обвинениях и признаниях, содержащихся в трактатах о ведьмах. Этот аспект проблемы мы не собираемся обсуждать в нашей книге». Странно слышать подобное. О сатанистах и шабашах не следует писать элегантными фразами. Как ни отвратительна болезнь, доктор обязан поставить диагноз и провести исследование больного. Политика страуса, разделяемая многими авторами, – моральная трусость. Никто из отцов Церкви и великих церковных писателей не был ханжой. Когда св. Епифаний должен был обсуждать взгляды гностиков, он детально описал все их мерзости и заметил, весьма по существу: «Почему должен я воздерживаться говорить о тех вещах, которые вы не боитесь делать? Говоря об этом, я надеюсь наполнить сердца ваши ужасом той порочности, в которую вы впали». И св. Климент Александрийский говорит: «Я не стыжусь именовать те части тела, в которых формируется и с помощью которых питается плод; и почему, в самом деле, должен я этого стыдиться, если Господь не постыдился их создать?»

Некоторые авторы изображали средневековую ведьму в розовом свете. В их трудах она предстает отчасти эксцентричной, но доброй старой леди, проницательной и мудрой, обладающей обширными знаниями о целебных травах и растениях, всегда готовой дать совет и оказать помощь своим соседям, которые поглупее ее; не отвергающей взамен за свои услуги скромного сельского подарка в виде копченого свиного бока, муки, цыпленка или просто нескольких яиц. И вот случалось так, что по не вполне понятным причинам она часто становилась жертвой фанатичных судей и сумасшедших инквизиторов, самых невежественных из всех смертных, которые, поймав ее, бросали в реку, допрашивали, пытали и в конце концов сжигали на костре. Многие современные авторы, весьма критично настроенные, относят ведьму к области сказок; и по их мнению, ведьмы никогда не существовали, разве что в качестве доброй крестной Золушки или мадам Мерлуш из книги графини д’Ольне. Я даже слышал, как один ученый, специалист по елизаветинской эпохе, публично заявил на лекции, что люди того времени не верили в колдовство. Нельзя и представить себе, чтобы такие интеллектуалы, как Шекспир, Форд, Джонсон, Флетчер, могли бы верить в подобную пустую химеру, порожденную фантазией и массовой истерией. И вся аудитория очень радовалась этому заявлению, все были довольны, что великие имена прошлого теперь очищены от подозрения в том, что они разделяли подобное грубое суеверие. Какие-нибудь необразованные крестьяне может и были достаточно невежественными, чтобы верить в существование ведьм. Поэты использовали не без успеха мерзких старух в своих балладах и пьесах. Но чтобы наши великие елизаветинцы верили подобным фантазиям! Нет, для этого они были слишком просвещенными. Словом, колдовство является фактором жизни XVII столетия, которое все словно сговорились игнорировать, что не исторично и не научно.

На последующих страницах я стремился показать ведьму такой, какой она была в действительности: злобным созданием, социальной чумой и паразитом на теле общества, последователем отвратительных обрядов, отравительницей, шантажисткой и виновницей многих других преступлений, членом властной тайной организации, враждебной церкви и государству, богохульницей, властвующей над крестьянами с помощью террора и суеверий, шарлатаном в медицине, сводней и знахаркой, делающей аборты, теневым советником распутных придворных дам и кавалеров. По сути дела, ведьмы существовали за счет наиболее грязных чувств и эмоций своей эпохи.

Эта книга является результатом более чем тридцатилетних занятий историей ведьмовства. В течение этого периода я провел систематическое и интенсивное изучение старых книг по демонологии и пришел к выводу, что они представляют из себя первоклассное свидетельство большой значимости и ценности и, будучи очень обширными и вместе с тем крайне редкими, они не использовались учеными в качестве источников. Также следует сказать, что читать их сложно из-за особенности построения фраз и лексикона авторов. Среди наиболее авторитетных я могу выделить несколько имен: Шпренгер, автор «Молота ведьм», Гваццо, Бартоломео Спина, Иоганнес Нидер, Грилландус, Джером Менго, Бинсфельд, Жерсон, Ульрих Молитор, Базен, Мурнер, Креспе, Ананья, Анри Боге, Боден, Мартин дель Рио, Пьер ле Лоер, Людвиг Элих, Годельман, Николя Реми, Салерини, Леон Артвер, Де Ланкр, Альфонсо де Кастро, Себастиан Микаэлис, Синистрари, Перро, Дом Кальмет, Сильвестр Мазолини. Если мы добавим к этим источникам судебные дела и законодательные акты, то получим большое количество материалов для нашего исследования. Все главы этой книги построены на источниках, и целью моей было истолковать исторические свидетельства наиболее правдиво и точно, судить обо всем без гнева и пристрастия, рассказывать о фактах и комментировать их с искренностью и прямотой. В то же время я отдаю себе отчет в том, что многие великие ученые, мною уважаемые, имеют мнение, отличное от моего.

Написано в праздник св. Терезы, 1925 год.

«Sorcier est celui qui par moyens Diaboliques sciemment s’ef-force de paruenir a quel que chose» (Колдун – это тот, кто вошел в контакт с дьяволом ради достижения своих целей). Такими словами известный своей эрудицией юрист Жан Боден, один из самых проницательных и беспристрастных умов своего времени, начинает книгу «De la Demonomanie des Sorciers». [2] Мне представляется, что трудно найти более сжатое, более точное, исчерпывающее и ясное определение ведьмы. Колдовство, особенно в той степени, каким оно открывалось в своих многократных проявлениях во всех частях Южной и Западной Европы с середины XIII и до начала XVIII века, [3] в наше время редко подвергается беспристрастному анализу. Единственным и по-настоящему важным источником информации являются записи того времени; детализированные протоколы судебных расследований; огромная масса памфлетов, которые содержат показания ведьм и воспроизводят свидетельства, произнесенные в суде. Особое значение имеют многотомные труды инквизиторов и демонологов, праведных и достойных богословов, докторов utriusque juris, искушенных законоведов, ученых мужей, мудрых философов, имена которых почитаются во всех европейских университетах знатоками литературы, политики, науки и культуры. Воистину к этим монахам прислушивались короли и папы. Слово их могло разжечь пламя в Европе и поставить императора на колени у их ворот.