Застолье, начавшееся около двух часов дня, затянулось до позднего вечера. Взрослые, рассевшись за длинным столом, пили настоящий французский коньяк и коллекционные вина, закусывая балыком, жареным мясом, икрой, паштетами, различными салатами и т. д. Дети, за круглым отдельным столиком, налегали на сладости и лимонад. На небольшой эстраде в правом углу зала трудился в поте лица популярный в Н-ске вокально-инструментальный ансамбль «Златогласка». Исполнялись аранжированные на современный лад русские народные песни, а также старинные романсы, вальсы и танго. Отличавшийся утонченным вкусом жених органически не переваривал попсу. К одиннадцати вечера веселье достигло пика своего развития. Оживленный гул голосов, женский смех и звуки детской возни перекрывали порой даже громкую, ни на минуту не умолкающую музыку. Кто танцевал, кто травил анекдоты... Крымский с Матвеевым, отодвинув в сторону посуду, боролись на руках... Лишь сидевшие рядом Варвар со Слепнем говорили о делах, а именно – обсуждали последствия мирного договора, заключенного месяц назад с Западной группировкой Н-ска.

– Слава богу! Конец вражде! – улыбаясь, говорил Слепцов. – Надоело постоянно на измене сидеть[10]. Каждую минуту выстрела в спину ожидать. Да и условия нормальные! Спорные территории поделили по справедливости. Никто внакладе не остался.

– Не верю я им, Олег! Хоть убей, не верю! – прихлебывая из хрустального бокала ледяное шампанское, возражал Николай Кононов. – Наверняка попытаются какую-нибудь пакость учинить!

– Брось, Коль, не драматизируй! – добродушно отмахивался слегка захмелевший Слепень. – Согласен, народец там подобрался в основной массе малоприятный, однако они отнюдь не дураки! Война никому не выгодна... Твое здоровье! – Олег залпом осушил рюмку коньяка. – А чего ты Игоря не пригласил? – сменил он тему беседы. – Все с родней, ты же один как перст!

– Далеко он. Служит «у черта на куличках», да и начальство не отпустит, – натянуто улыбнулся Николай.

Было заметно, что упоминание о брате его покоробило. Последние годы между близнецами сложились не самые теплые отношения. «Старший» Николай (появившийся на свет часом раньше) считал «младшего» безнадежным лохом, идеалистом. Ну зачем, спрашивается, подставляться под пули, мины и снаряды в Чечне, а затем по окончании войны тащить тяжелую службу в захудалом гарнизоне, получая нищенскую зарплату, вместо того чтобы спокойно, в относительной безопасности делать бабки в тылу и наслаждаться многочисленными земными благами? Ведь имелась возможность комиссоваться! Николай готов был скупить оптом хоть сотню врачей! Дак нет, отказался, придурок! Мало того, вместо благодарности за проявленную заботу грязью брата родного облил: «Ты, Коля, – сказал он, – закоренелый эгоист. Именно из-за таких «пожирателей жизни» страна по уши в дерьме сидит!»

– Мудак безмозглый! – обозлился оскорбленный до глубины души Николай. – Пес с тобой! Пропадай ни за грош, если желаешь! Я же умываю руки!

Игорь презрительно усмехнулся, с сожалением покачал головой и, не произнеся ни слова, удалился. С тех пор близнецы встречались лишь дважды, в гостях у родителей, холодно здоровались, перекидывались парой-тройкой ничего не значащих фраз и расходились как в море корабли.

– Послушай хохму! – догадавшись, что ненароком затронул неприятную для товарища тему, и решив разрядить обстановку, с преувеличенной веселостью предложил Слепцов. – Через реку переправлялась лодка с тремя ментами. Лодка перевернулась и затонула. Вопрос – сколько легавых утонуло?! Ответ – шесть! Три, когда перевернулась лодка, три во время следственного эксперимента! – Николай вежливо посмеялся.

– Горько! – крикнул кто-то на противоположном конце стола.

– Горько! Горько! Горько! – принялись с воодушевлением скандировать собравшиеся.

Жених тяжело поднялся, расплылся в широкой, пьяной улыбке, привлек к себе стройную, раскрасневшуюся от вина невесту, слился с ней в длительном поцелуе и... в этот момент неожиданно затрещали автоматные очереди...

* * *

Готовясь отмечать свадьбу, Горелый, разумеется, позаботился об охране. Правда, в связи с установившимся в бандитском мире Н-ска затишьем она являлась не более чем формальностью. Три молодых боевика – Миша, Валера, Гоша, – парни восемнадцати-двадцати лет, даже не служившие в армии (сумели откупиться), с помповыми ружьями в чехлах то лениво обходили дом по окружности, то не менее лениво наблюдали за ярко освещенными мощным прожектором воротами. Перед отправлением на дежурство ребята выпили, закусили, да и с собой (дабы не скучали) великодушный Горелкин дал им четыре бутылки вина плюс переносной японский магнитофон. В отличие от своего утонченного шефа, на дух не выносившего попсу, ребята предпочитали именно ее, и по саду беспрерывно разносились заполошные вопли очередной патлатой знаменитости. Наиболее зацикленный на попсе Миша, сидя на лавочке возле крыльца, монотонно раскачивался в такт музыке и, казалось, вообще не замечал ничего вокруг. Валера с Гошей допивали последнюю бутылку.

– Эх, хорошо, но мало! – проглотив свою порцию, крякнул Гоша. – Еще б пару ящичков!

– Успеешь нажраться после свадьбы! – строго сказал старший из охранников, двадцатилетний Валера. – А сейчас надо сад осмотреть! Помнишь инструкцию? Обязательный обход каждые полчаса!

– Ага, валяй, прочесывай местность! – ухмыльнулся бритоголовый, наглоглазый Гоша. – Авось где-нибудь под кустом злобный киллер притаился! Ты его хвать за шкирман да Горелому на стол. Вот те, босс, свадебный подарок! Гы-гы-гы!

– Заткнись, идиот! – рассердился Валера. – Все ему хиханьки-хаханьки! Работа есть работа! Не забывай! Иначе вылетишь из бригады как пробка!

– Да я пошутил просто! – мгновенно стушевался Гоша. – Ведь угрозы ждать неоткуда! С Западной группировкой недавно мир заключили, а других врагов у нас не было!

– И тем не менее мы обязаны помнить о своих обязанностях, – нравоучительно произнес Валера. – Давай, лентяй, поднимайся. Иди влево, я вправо. Миша проконтролирует главный вход.

Боевики разошлись в противоположные стороны. Едва они скрылись из вида, меломан Миша вдруг дернулся и мешком рухнул на землю. Пуля из «СВД»[11] продырявила ему голову. Ворота со скрежетом распахнулись, пропустив вовнутрь усадьбы группу людей в черных собровских масках и с автоматами в руках.

– Позаботьтесь об остальных щенках. Патронов зря не тратьте, – тихо скомандовал невысокого роста плотный человек, судя по всему, старший в этой компании.

Двое «масок» бесшумной походкой матерых хищников двинулись по следам Гоши и Валеры.

Поиски не заняли много времени. Минут через пять «маски» почти одновременно вернулись, волоча под мышки трупы обоих пацанов (Гошу с затянутой на шее проволочной удавкой, Валеру с перерезанным горлом), и бросили рядом с Мишей. «Ку-ку-ку-ку-е! Ку-ку-ку-карача!» – продолжал бесноваться магнитофон.